Каменный Пояс. Книга 2. Наследники. Евгений Александрович Федоров

каторжные!..

      На каждый день мастерко Жаба задавал тяжелый урок. Сибиряки покорно трудились: от изнуряющей работы на рубахах выступал соленый пот, грязные холсты стояли коробом, однако, несмотря на усердие, работные не выполняли уроков. На душе было хмуро. Кругом беспросветная тайга, лесная земля дышала тленом, древесные раскоряки изодрали одежду, исцарапали тело. Мужики надрывались в непосильной работе, а Жаба еще грозил плетью.

      К Ильину дню на лесных порубках были выложены «кабаны», и приписные во главе с кабанщиком Ивашкой разожгли их. Работа стала еще горше. От едкого дыма, копоти и смрада, которые беспрестанно вздымались от тлеющих под дерном дров, у жигарей разболелись глаза, тяжелым и неровным стало дыхание, у многих в груди появилась боль, сильное сердцебиение.

      – Чертушки! Духи из преисподней! – горько шутил Ивашка, но от этих шуток и самому становилось тяжело на сердце.

      Никогда парень до того не работал жигарем, и все казалось трудным и незнакомым. «Кабаны» часто задыхались, гасли. Днем и ночью Грязнов не сводил глаз с горевшей кучи. По соседству с ним возился Петр Фляжкин – тщедушный мужичонка. Выбиваясь из последних сил, он приготовил «кабан» и запалил его. Огонь то потрескивал в темной куче, выпуская из щели синий дымок, то угасал. И тогда мужичонка взбиpaлся на верх кучи и раскапывал пошире трубу. Дерн под ним разъезжался, Фляжку охватывало дымом. Глаза бедняги слезились, он задыхался.

      – Негоже так, Петр, того и гляди в огонь угодишь! – предупредил его Иван.

      – А что робить, коли тление гаснет?

      Не спавший много ночей углежог сидел, раскачиваясь, не сводя сонных глаз с дымка над «кабаном».

      Умаянные мужики улеглись спать, и тут среди ночи произошла беда. В полночь дремавший Фляжкин вдруг открыл глаза и заметил – гаснет «кабан», не дымит сизый дымок.

      «Ну, пропал, – ужаснулся он. – Запорет Жаба! Осподи, что же делать?» – в страхе подумал углежог и кинулся к куче. Он проворно взобрался на вершину, руками разгреб дерн и стал выбрасывать поленья, уширяя трубу. Взыграло пламя, разом охватило жигаря, он оступился и со страшным криком упал в огонь.

      – Братцы, мужик сгиб! – заорал Ивашка и бросился на помощь. Но жадное пламя уже охватило корчившееся тело…

      Набежали мужики, раскидали дымящиеся бревна, извлекли бездыханного Петра Фляжку. По лесу потянуло гарью. Налетел ветер, вздул тлеющие поленья и ярким светом озарил вырубку. Угрюмые жигари стояли над останками односельца.

      – Эх, ты, горе-то какое, ни за что сгиб человек? – потемнел Ивашка, и внутри его все забушевало.

      Разъяренный убытками, горбун накинулся на жигарей с бранью.

      – Это кто же дозволил разор хозяину чинить? Под плети, варнаки! – заорал Жаба.

      – Ты что ж, не видишь, душа христианская отошла? – сердито перебил кабанщик.

      Мужики подняли останки, понесли на елань.

      – Бросай где попало! Сам Бог покарал нерадивого… – размахивая плетью, кричал горбун.

      – Ну и мохнатик, много ль его есть, а злости прорва! Придавить