Наследник рода. Том первый. Михаил Щербенко

Горун. – У нас о них так сказывают. Будто бы они – дети Дива, бога лесного. Как говорят, Див, великий охотник, ополчённый луком и рогатиной, неустанно преследовал зверей и птиц, бежал он по вершинам деревьев и реки перепрыгивал как ручьи малые. Однажды встретил он кабана, но не разгадал, что то был могучий Пирас, обратившийся в зверя. Ведь, известно, что люди почитают этого бога именно как вепря, и мы носим кабаньи клыки в его честь. И, вот, увидел Див огромного секача, чёрного как ночь, зубы же его сверкали, подобно молниям. Пустил охотник в него первую стрелу, никогда не промахивался он, но тут стрела не попала, пустил он вторую, но она отскочила, будто железным был зверь. Тогда Див бросился на вепря с рогатиной, однако древко могучее сломалось, и секач, прянув, поразил его клыками в бок. Понял тут охотник, с кем столкнулся, заревел так, что леса содрогнулись, и бежал в дальние горы. Его божественная кровь орошала землю, из этих-то капель и родились лешие.

      Они – народ Дивов, звери их слушают, и они как пастухи над ними. Как говорят, они не все одинаковы. Одни есть высокие, в два человеческих роста, худые, с длинными руками и ногами, носятся быстро. Другие пониже, хотя человеку всё же не тягаться с ними, коренастые, мохнатые, а то и словно корой и листьями покрытые. Все они, несмотря на свои размеры, умеют прятаться даже в малом кустарнике, ходят по лесу бесшумно. К людям не добры, ночью же особенно. Скот крадут, иногда и детей, путник же, в лесу заплутавший, встретив их, уже не выйдет назад. Впрочем, зимой, когда снег встанет, они ложатся в логовища свои, под корни деревьев-великанов и спят до самой весны. Так-то у нас о леших сказывают.

      – Сдаётся мне, что ночью нынешней лучше с оружием спать, да и часовых выставить побольше, – сказал один из молодых парней.

      – Да, так и сделаем, – ответил Сыч. – Недобрый это знак, что лешие рядом в таком числе бродят.

      Когда начало темнеть, купец велел устроить дополнительные костры вокруг стана, всего их получилось с десяток. Рядом с внутренними легли путники, внешние же отделяли их от леса. Их должны были поддерживать часовые, коих избрали пять на первую половину ночи. Остромир натянул на себя кольчугу и так лёг, ибо на сердце у него было не спокойно.

      – Измучаешься только, – усмехнулся Доброслав, который решил спать просто в рубахе.

      – Думаешь, они засмеют? – юноша мотнул головой в сторону гребцов, у которых доспехов, конечно, не было. – Мне всё равно.

      Старший лёг, решив не отвечать, впрочем, меч он положил поближе. Агнар посмотрел на всё это и молча натянул свою кольчугу, он вознамерился всю ночь бодрствовать и охранять братьев. Они попытались его отговорить, но потом бросили, видя, что дело бесполезное.

      Ночь опустилась такая, что, стоило отойти от костра, и на расстоянии вытянутой руки очертания предметов терялись. Массивы облаков закрыли луну, река и лес исчезли, понять, что они ещё на месте, можно было лишь по плесканию рыб в воде, да по гудению деревьев в порывах ветра. Люди спали в огненном кругу, за пределами которого была словно сплошная