Прозревшие в преисподней. Игорь Владимирович Огай

ваших агентов и наводчиков, как только нам понадобится информация.

      – Эти вопросы будет курировать Карлос, обращайся к нему по необходимости. А я зайду к тебе снова, когда ты вернешься с головой того мерзавца.

      Опираясь на руку помощника, он поднялся на ноги. У дверей обернулся и, снова натянув свою дурацкую улыбку, добавил:

      – Не волнуйся, охотник: пока ты идешь по следу, твоя женщина будет в безопасности, здесь, под моим присмотром.

      Семен проводил взглядом вышедшую вслед за боссом охрану, облизнул губы. Нарочито бодрым тоном произнес:

      – Горничную ты себе все-таки выпиши, Тина. Слышь меня? И построже, построже с ней, прислуга это любит.

      – Дурак… – прошептала та в ответ. Подтянула ноги на подушки дивана, уткнулась лбом в колени. – Ох и дурак же… Ну кто тебя за язык тянул, а?

      – А что было делать? – удивился Семен. – Тебе глаза твои нужны, или нет?

      – Обошлась бы! – резко бросила она.

      – Не дури, Тина. Я накосячил, мне исправлять. Да и не в этом дело вообще! Уж ты-то должна понимать, что нанайцу только одно от нас нужно! Не согласись я – тут же обоих в открытый шлюз по доске!.. Это ведь из-за нас его дочь едва не убили, нет? К тому же… Похоже это единственный шанс выяснить чем мы насолили сразу двум правительствам, и еще кому-то третьему, которому даже на Профсоюз плевать.

      Она тихонько всхлипнула.

      – Тебе хорошо… Сам улетишь, а я останусь заложницей… Одна и слепая как крот…

      Все она понимала. И общую безвыходность ситуации, и вынужденное согласие, и необходимость, в конце концов, прояснить собственное положение… Просто действительно боялась остаться одна.

      – Тебя со мной не выпустят, – подтвердил Семен. – Но, черт возьми, я бы не пожелал себе такую беспокойную заложницу! Голову на отсеченье – через неделю ты обзаведешься восторженным болванчиком, который если придется, в чемодане тебя с этого корабля вынесет.

      – Я попробую, – вздохнув, честно согласилась она.

      – Если получится, как я об этом узнаю? – улыбнулся Семен.

      – Пришлю «курьера», – она нашла его плечо, прижалась, бесполезно пряча слезы. – Туда, где ты попал тому леру в тринадцатый шпангоут.

      – Договорились, – Семен обнял ее, устроил у себя на груди. – Вздремнешь? До утра еще все-таки…

      – Все-таки ты раздолбай, – произнесла она, не пытаясь изменить своего положения. – Куда ты полетишь, хоть придумал?

      Семен пожал плечами.

      – Думать – не моя профессия. Я просто включаю зажигание, а там, куда кривая вывезет.

      – Может, не станешь возвращаться? – она сказала это с неожиданной надеждой, но и с плохо скрытым испугом. – Нейтральные пространства огромны, авантюристы-одиночки ни кого там не интересуют…

      – Дурочка, – ласково сказал Семен. – Ладно, не хочешь больше спать, тогда правда помогай думать. А то мне что-то все больше хочется разнести эту халабудину вдребезги пополам! Нет?

      – Я и думаю, – отозвалась Жустин. – Только ты, пожалуйста, заткнись на полчасика, ладно? Нет,