Прозревшие в преисподней. Игорь Владимирович Огай

Ограничения касаются только нас с тобой. Даже лишних людей подпускать к нам не хотят.

      Семен с сожалением посмотрел на вазу, сбитую стаканом с тумбы. Ваза была красивая.

      – Если мы под арестом, значит на председателя уже вышли, – мрачно произнес он. – Содействие или чи-при?

      – Ни то ни другое. Скорее всего, нас проверяют на предмет участия в покушении.

      – Чего? – челюсть у Семена так и отпала.

      – Твой корабль прямо таки создан для такой миссии, – осознав иронию сказанного, Жустин усмехнулась. – Появились мы вовремя. Репутация у нас – соответствующая. Еще вопросы?

      – Конечно. Они за идиотов нас держат? Следы продуктов выстрела сохраняются на обшивке очень долго. Соскоб и простейший анализ… Да разве б мы сунулись после такого на это корыто?

      Жустин пожала плечами.

      – Скоре всего Карлос это понимает. Но господин Сурэ… У него сегодня едва не убили дочь, понимаешь? Ты бы смог оставаться на его месте рациональным?

      – Не знаю… – Семен мотнул головой. Подумал и повторил: – Не знаю, Жус. Зато точно знаю, что они ни чего не найдут.

      – Правильно. Вот тогда и начнутся настоящие переговоры, – Жустин потянулась, попыталась, было подавить зевок, но тут же сдалась. – Слушай, ты спальню здесь нашел уже? Все равно раньше утра ни чего интересного не случится.

      – Думаешь? Вчера мы вот тоже решили дождаться утра.

      – Теперь у нас выбора нет, – она вдруг помрачнела, коснулась своего лица, – Как ты думаешь, это очень вредно? Ну, лишнее промедление… «Мясника» ведь к нам сегодня тоже не пустят.

      Семен сморщился, словно от нестерпимой горечи.

      – Тина, понимаешь?.. Я думаю, что это уже все равно.

      Она вздрогнула.

      – В каком смысле?

      – Без капитальной операции теперь все равно не обойтись. Тебе придется привыкать к мысли, что скоро у тебя будут новые глаза. Совсем новые, – он выдавил из себя жалкую улыбку. – Ты, кстати, какой цвет предпочитаешь?

      – Совсем новые… – ошеломленно произнесла она. – «Стекляшки» что ли? Я видела на Луне одного такого…

      – Жустин, послушай! – Семен подошел, взял ее за руки. – Протезы работают не хуже настоящих глаз. Зрение даже улучшится. У тебя близорукости случайно не было? Если что – исправится. Опять же цвет на выбор…

      – Работают не хуже? – она вырвала ладони из его рук, отшатнулась к спинке дивана. – А как они выглядят, ты знаешь?

      – Знаю. У нас во время войны на флоте…

      – Это вообще не глаза, это объективы оптического прицела! Из глазниц линзы торчат, в темноте светятся и жужат, когда наводят резкость!

      – Светятся только ИК-чувствительные. Тина, ну… Ты пойми, при таких повреждениях… Даже немедленно едва ли что-то можно было сделать. А уж теперь… И ты, между прочим, не права! Сейчас протезы очень даже ничего. Почти не жужжат. Это раньше на войне… Поражение сетчатки лерскими лазерами через прицельную оптику – очень распространенное ранение. Каждый второй наводчик с протезами ходил. Поточное производство, три стандартных размера…