Прозревшие в преисподней. Игорь Владимирович Огай

трепетали. Да и леры призадумаются.

      – Э-эй, женщина, что значит железо, без верных людей?

      – Верность покупается, – бросил Семен.

      – Да! И стоит она не дорого. Куда дороже верность охотника, который знает, что вождь не бросит его на растерзание шакалов.

      Семен криво усмехнулся.

      – Это кажется тоже про другой народ… Нет? Что вас не устраивает в оплате деньгами?

      В улыбке на лице председателя проступило разочарование.

      – Э-хе-хе… Я думал, что говорю с охотником. А оказывается – с купцом. Хорошо, я скажу прямо. Любые деньги, которые ты сможешь заплатить, не составят и процента от недельного дохода моего Профсоюза. Мне это попросту не интересно. А вот моему капиталу влияния сегодня был нанесен удар. Очень серьезный удар. Что скажут мои капитаны, когда узнают, что я не смог отомстить за собственную дочь!

      – Отомстить, – Семен понимающе кивнул. – Вот с этого бы и начинали. Без побасенок о влиянии…

      – Надо так понимать, что вы знаете, кому надо мстить? – обронила Жустин.

      – Да. И в то же время – нет. Но зато я знаю, кто сможет прояснить для меня этот вопрос.

      – Говорите, – произнес Семен.

      – Сегодня утром я получил сообщение, – председатель наконец-то перестал улыбаться. – Личное и анонимное. Конверт доставил одноразовый «курьер», обратный курс которого определить не удалось. В конверте была бумага с приметами вашего корабля и вас самих. И еще – распоряжение не оказывать вам никакого содействия.

      – Распоряжение? – переспросила Жустин.

      – Да. Именно распоряжение. В ультимативной форме. С обещанием скорого подтверждения полномочий и возможностей отправителя.

      – Так, – произнес Семен. – И парой часов спустя был обстрелян кораблик несчастной Мии.

      – Совершенно верно. Удивительно что при таких повреждениях она выжила… Но дело не в этом. Со мной не договаривались, понимаете? На меня не пытались давить, не ставили ультиматум, и даже не угрожали! Мне просто приказали и для верности наддали шпорой! Мне!

      – Ага, – подхватила Жустин. – Ни кто не смеет приказывать председателю. Все дело в этом, правда? Даже месть – лишь предлог. И еще вы теперь не сможете свистнуть свою свору и спустить поводки. Если каждая собака в Профсоюзе узнает, что председатель позволяет собой командовать – его съедят меньше чем за год. Молодые конкуренты в затылок ведь дышат. А? Что скажешь Карлос?

      – Не стоит меня подозревать, – мягко отозвался тот. – Первая претендентка на трон – госпожа Нэсултэ.

      – Сикорский, – в голосе председателя впервые прорезались железные нотки. – Уйми свою женщину. Она слишком умна для тебя, но при этом слишком болтлива. Если хочешь вернуть ей глаза, ты найдешь того, кто прислал мне «курьера» сегодня утром, и принесешь мне его голову в чемодане.

      – Осторожнее, Сема, – прошептала Жустин словно бы про себя. – Слово не воробей…

      Тот оглянулся на нее. Покачал головой. Неужели она думает,