Прозревшие в преисподней. Игорь Владимирович Огай

бортового сух-пайка, понадеявшись что на сытый желудок лучше спится. Не помогло.

      – Где мы, Семен?

      На этот раз Жустин видимо решила прекратить попытки уснуть, на ощупь нашла регулятор положения кресла, подняла спинку в сидячее положение.

      – Рано еще, – Семен скользнул взглядом по курсовым отметкам. – Зря вскочила, минимум час вне зоны доступа.

      – Да ладно, ерунда… Все равно, не сон, а сплошные кошмары.

      – Как хочешь, – Семен пожал плечами. Пока Жустин приходила в себя, то и дело проваливаясь в беспокойный сон, он чувствовал себя свободнее – слишком привык к одиночеству в этой рубке. К тому же он совершенно не представлял, как теперь вести себя с ней, все еще пытающейся верить в вечно пьяных «мясников» с немытыми руками на базах Профсоюза, как правило, бежавших к пиратам из под статьи за хищение и реализацию наркотических средств, а то и за незаконное извлечение донорских органов.

      – Я бы разбудил, – сказал он. – Соваться к ним на рейд без твоего звонка – упаси господи.

      Она лишь махнула рукой. И спросила совсем о другом:

      – Семен, я теперь… Я совсем уродина, да?

      От такого поворота тот едва не вывалился из кресла.

      – Это с чего ты взяла?

      – Перегрузки… Я читала, что кожа тянется и сосуды сеточкой. Сколько ты выжал? «Пятерку»?

      – «Девятку», – ответил он, помедлив. – Кратковременно. Выбрось из головы, Тина. За семь минут маневрирования ни чего не будет. Иначе я бы давно ходил весь синий со щеками до колен… Господи, да где ты вычитала такую чушь?

      Она шмыгнула носом.

      – Что, правда, ни чего?..

      – Абсолютно.

      Насчет «девятки» он малость приуменьшил. Был момент, когда стрелка акселерометра коснулась отметки 12g, а щеки действительно едва не достали до ушей. Насчет кратковременности – в общем тоже: первый час разгона, пока инерционная масса по мере нарастания скорости неторопливо шла к нулю, он держал ту самую «пятерку», постепенно увеличивая ускорение. К счастью Жустин вырубилась уже на втором вираже, а на разгоне ее обморок плавно перешел спасительный сон… И все-таки хорошо, что она не видит сейчас своего лица. Сосудистая сеточка, конечно, рассосется, недели через две. Но истерики при первом взгляде было бы точно не избежать.

      Жустин вздохнула с облегчением, но тут же снова нахмурилась. Проговорила:

      – Я не спала последний час.

      – Зря, – прокомментировал Семен.

      – Я не спала… – повторила она. – Я думала. Знаешь о чем?

      – О том, какого сваляла дурака, войдя со мной в долю.

      – Почти. Я вдруг поняла, что совершенно тебя не знаю. Семен, кто ты на самом деле?

      – Раздолбай, – почти откровенно ответил тот. – Беглый инсургент, отщепенец и отброс общества. С таким уж связалась. И не ври, будто не знала, что именно этим все когда-нибудь и кончится.

      – Конечно, знала. И готова была терпеть в доле даже раздолбая, пока понимала чего от него можно ждать. А теперь вижу, что может быть действительно