Путилин и Петербургский Джек-потрошитель. Роман Добрый

убийство девочки

Исчезновение семилетней девочки из поезда

      Грязный вагон третьего класса поезда, подъезжающего к губернскому городу Минску, был битком набит обычной публикой.

      Большинство ее состояло из евреев, так как Минск в то время был густо, почти сплошь заселен ими. Евреи – преимущественно бедняки, не принадлежавшие к золотой еврейской буржуазии, а мелкие торговцы – одеты были грязно, неряшливо, в свои тогдашние традиционные засаленные лапсердаки, в характерных суконных, а большей частью бархатных картузах, из-под которых длинными завитушками-локонами опускались пейсы. Некоторые из них дремали; другие, наоборот, вели оживленную беседу на своем быстром гортанном языке; третьи, закусывая селедками с булкой, апатично глядели в вагонные окна, за которыми мелькали поля, почти уже свободные от снега, так как стояла ранняя весна. Но среди еврейских пассажиров в этом вагоне третьего класса находились и трое русских: женщина, мужчина и девочка лет шести-семи.

      Женщина средних лет, понурого вида, одетая чисто, но бедно, сидела на одной лавке, по-видимому вся уйдя в свои тоскливые, грустные думы; мужчина – высокий человек в черной шинели и фетровой шляпе с широкими полями – на другой.

      Девочка, прелестный ребенок с вьющимися белокурыми волосами все время вертелась около женщины, лепеча своим тоненьким детским голоском:

      – Мама! Мы скоро приедем?

      – Скоро, скоро, детка! – отрываясь от дум, отвечала мать, с невыразимой нежностью поглядывая на девочку.

      – А мы поедем на лошадке? – не унималась девочка.

      – Да, да… – рассеянно отвечала женщина.

      Прошел кондуктор.

      – Сейчас Минск. Ваши билеты! – громко провозгласил он.

      Теперь в вагоне началось то суетливое движение, какое всегда наступает при приближении поезда к крупным центрам его остановки.

      Одна лишь женщина оставалась покойно-равнодушной, не трогаясь с места и глядя тоскливым взором в окно.

      Укладываться ей, очевидно, было не надо, так как с ней не было никаких вещей.

      Поезд подошел к станции.

      Почти в ту же секунду испуганный женский крик прорезал гул суматохи:

      – Женя! Женечка, где же ты?

      Некоторые из пассажиров остановились. Слишком уж много тревоги прозвенело в надтреснутом голосе женщины.

      Женщина в испуге металась по вагону, не переставая кричать все одно и то же:

      – Женя, дитя мое, где ты? Господи… – Лицо ее было искажено страхом, ужасом. Она, толкая всех, как безумная, бросалась в разные стороны вагона, заглядывала под лавки, выбегала на площадку, и ее крик становился все более и более отчаянно-страшным.

      – Что такое? Что случилось? – слышались возгласы пассажиров. – Кого ищет эта женщина?

      – А кто ее знает… – недовольно буркали некоторые, не могущие, благодаря суматохе-давке, выбраться из вагона.

      А женщина выбежала уже на платформу, которая огласилась ее безумным воплем:

      – Спасите! Помогите! У меня пропала дочь! – Она, точно тигрица, заступила путь выходящим,