Амарок. Или Последняя игра. Александр Грановский

это сходство заметил еще кум Кузьма. За что и поплатился вскоре. Приехал из райцентра «воронок» и увез кума в неизвестность. Ни слуху с тех пор о куме, ни духу. А от него, Евсея, все как-то стали отворачиваться. Словно он и в самом деле собственного кума упек. Зато в колхозе уважение. Сам председатель беседовал. Для начала комбикорм выписал, оцинкованное железо – крышу перекрыть. Еще костюм и обувку новые, чтобы в партию вступить. Председатель сказал, что так надо, раз новый костюм и обувка.

      А месяц спустя в хате эту штуковину установили: что-то вроде радио, с небольшим окошком-линзой, очень похожим на глаз, в котором живые человечки двигаются, разговаривают и… подсматривают.

      Тогда-то он, Евсей, и увидел вождя Сталина совсем рядом. Стоит на трибуне, говорит слова разные и в подкрепление своей ручкой делает вот так… Словно поднимает эти слова на недосягаемую высоту.

      И хотя он, Евсей, стал уже не тот, многое научился знать и понимать, одного он лишь никак не мог понять: зачем этому большому человеку вдруг понадобился он, Евсей, человек маленький? Какая ему, Сталину, от него, Евсея, может быть польза?

      Машина ехала долго. Он даже успел вздремнуть, нечаянно привалившись плечом к сидящему рядом конвоиру. Но вот, наконец, остановились. Звук отпираемой сзади дверцы, и истукан первым выпрыгнул на землю. Вошли в большое здание, где на него, Седьмого, накинули белый халат и повели по длинному пустому коридору. В просторной комнате его сразу окружили врачи и какие-то люди в штатском. Они спорили и совещались, рассматривали какие-то фотографии и заглядывали в глаза, один даже попросил открыть рот…

      Из их разговоров Седьмой понял, что назавтра назначена операция. Какая операция и зачем – он не знал, знал только, что в его положении не принято задавать вопросы.

      В палате была всего одна койка, стул и тумбочка с телефоном. Седьмой подошел к двери и потрогал ручку – заперто. Выглянул в окно. Зарешеченное узорными прутьями, оно выходило в глубокий колодец двора. Осторожно поднял трубку телефона. «Вас слушают», – ответил строгий мужской голос, и Седьмой, он же Евсей, он же Беляев Вадим Петрович, так же осторожно опустил трубку.

      9

      Тропа уперлась в ступеньки, которые уводили вверх.

      Тусклый свет освещал пустую платформу. Несколько скамеек, навес, телефон. Зачем-то зашел в пропахшую мочой телефонную будку, снял прикованную цепью трубку и, лишь услышав длинный гудок, понял, что сделает в следующий момент.

      Непослушными пальцами набрал несколько заветных цифр.

      Это была аварийная связь.

      Только сейчас начинал осознавать, какая выстраивалась игра. Его ждали везде и когда уже, казалось, потеряли след, он тут как тут – на «Ближней даче» в Кунцево. Пока будут совещаться, согласовывать, он успеет сделать следующий ход. В сущности, он его уже сделал.

      Семь, пять, шесть, два – и где-то на том конце провода исполнится приказ. Семь,