Кто ты, человек?. Семён Морозков

и я посмотрю.

      Я кот

      Теперь «подлая зараза» – эт я. Батюшки-светы! Какие-то непривычные у меня лапы, но как приятно делать то, что хочешь. Никто мне теперь не указ. А этот-то, этот прихвостень, раб вислоухий, так и заливается за оградой. Ну его.

      От меня человеку огромная польза есть, хоть я и не раб. Человеку оно что надо? Правильно – покой ему нужен и уют, и… свобода. Это как раз по нашей – котовской —части. Вот я хожу, где хочу и когда хочу. И никто не вздумает мной командовать. Как приятно мне сейчас, спрыгну-ка я вниз, да как заору: «Главный инженер – идиот! Мяаууу! Главный бухгалтер – вор! План не выполняем много лет, и все – вранье!» Что хочу, то и буду говорить. Теперь мне все можно. Свобода!

      – Что воешь, бестия усатая, – хозяин поддал коту Сахарову под хвост тапком да захлопнул дверь. Оскорблено дергая хвостом, Анатолий вышел во двор. Странно, но ему жутко захотелось курить.

      Какой воздух, какая благодать. Трухлявый запах дровника, под верандой сыро и замечательно пахнет мышами, а это изысканное амбре от светло-коричневой промасленной бумаги, в которую некогда были завернуты куриные потрошки. Мое царство-государство. Только мое.

      – Стоп-стоп. Толя, не увлекайся так. Я не кот, я просто исследователь «Жизни или смерти, борьбы или дружбы, жертвенности или равнодушия», – вспомнил котофеич.

      Наверху слышен шум, топот. Хозяин что-то орет про свой законный выходной. Хозяйка же гнусавит про загубленную молодость. Вдруг – бум, ттрреньк, брреньк. Звук разбитого стекла. Толя стремглав из-под веранды молнией мягко вскочил на перила. Что там? Утиная голова вопросительной полуулыбкой застряла в разбитом окне хозяйской спальни. Кусок расколоченного стекла выпал из окна прямо на траву. Подошел, понюхал… Сквозь стекло увидел пару несчастных муравьев, придавленных плашмя упавшим на траву осколком. Живы, кажется, еще. Толя попробовал отодвинуть стекло лапкой…

      – Ой, порезался, твою ж мяйу, – вырвалось, но муравьишки зато вылезли, потерлись усиками. Подняв головы, крикнули Толе: «Спасибо!» – да и поковыляли себе в разные стороны.

      «Ну вот, а говорят, что бесполезное животное», – подумал человек-кот, облизывая лапку.

      Вечерело. И он вдруг осознал, что прошел почти весь день. Пора было отправляться домой. Но как? До дома верст десять, и, как назло, вокруг не было ни единой птицы. Птицей – оно сподручнее бы сейчас…

      Когда он вышел на дорогу, окончательно стемнело. Предстоял путь через весь город, но там… собаки. Толя решил пройти напрямки, через колхозные поля. Так и короче, и безопаснее.

      «Зато вижу в темноте! Все замечаю: сапоги, пустые бутылки, мерзкие лужи машинного масла, колеса автомобилей, окурки, окурки, еще окурки, а вон телега со старым полуслепым владимирским тяжеловозом. Вот уж в его шкуру влезать точно не хочется. Какой-то пацан у клуба попытался меня погладить, только не до того мне, улизнул. Бабка на углу «Промторга» пробовала пнуть меня ногой! Хорошо, что не попала, ведьма старая.

      Вот и добрался почти! Но тут-то и наткнулся на стаю