Но ад не вечен…. Сергей Георгиевич Михайлов

ставшая со временем её идеей-фикс: съездить на юг, к морю, поплескаться в тёплой солёной воде, послушать мягкий, убаюкивающий шум прибоя, полной грудью вдохнуть влажный морской воздух, напоённый ароматами экзотики и субтропиков, понежиться под знойными лучами кавказского солнца. Человек не может жить без солнца, и мама не была исключением.

      Но из года в год идею долгожданного отпуска приходилось откладывать до лучших времён – то из-за болезни мальчика, которая вдруг наваливалась на него с неожиданной силой, то из-за срочной работы, которую спускали в исследовательский центр откуда-то «сверху», то из-за осложнившейся политической обстановки. «Там стреляют, – мрачно говорил отец. – Лучше переждать».

      В то последнее лето поездка к морю снова не состоялась: город из последних сил тужился над выполнением срочного заказа министерства обороны. Пик этой сверхважной, по словам отца, работы пришёлся как раз на летние месяцы. Само собой разумеется, отец наотрез отказался от поездки к морю или куда бы там ни было ещё. Он жил только работой, всё остальное для него было малозначащим и второстепенным. Даже здоровье сына.

      Но теперь, когда в город пришла беда, всем жителям предстояло отправиться в вынужденный бессрочный «отпуск». По крайней мере, Игорь об этом не жалел. Он был счастлив.

      7.

      Четыре дня спустя пришёл ответ от деда. Выехать не могу, писал старый лесник, мальчика встречу там-то и там-то. Далее следовали инструкции, как добраться до их глухого таёжного уголка. Отец недовольно поморщился, мама сильно побледнела.

      – Он же ещё ребёнок, – сказала она, не зная, куда деть от волнения руки. – Ехать через полстраны одному! Да мыслимо ли это?

      – Старый ворчун всегда был несговорчив, – небрежно бросил отец, пожимая плечами. – Пускай едет, ему уже пора становиться самостоятельным. Четырнадцать лет – это не так уж и мало.

      – Нет-нет, – горячо запротестовала мама, – так нельзя.

      У Игоря всё внутри похолодело. Весь план поездки к деду Мартыну оказался под угрозой срыва. Этого нельзя было допустить, он должен был что-то предпринять. Что-нибудь, что могло бы убедить маму.

      – Я доеду, мама! – срывающимся голосом крикнул он. – Доеду, вот увидишь. Ну пожалуйста!

      Мама заколебалась. В мольбе сына было столько страсти и неожиданного упрямства, что она невольно взглянула на него совершенно иными глазами. Перед ней стоял уже не маленький послушный мальчик, а долговязый нескладный подросток, заявлявший о своём желании ехать открыто и настойчиво. Она вдруг поняла, что за долгими годами кропотливой работы в лаборатории центра она просмотрела, как сын стал превращаться в мужчину. И ещё поняла, что мальчик, пусть подсознательно, страстно стремится вырваться из того заколдованного круга, куда замкнула их семью неумолимая и слепая судьба. Гордость за сына наполнила её сердце, на глаза навернулись слёзы. «Пусть едет», – неожиданно для самой себя решила она.

      – Поезжай, Игорёк, – мягко сказала она и ласково погладила его по голове.