Но ад не вечен…. Сергей Георгиевич Михайлов

с яркими картинками, впервые наткнулся на изображение солнца.

      – Что это, пап? – спросил он, удивлённо тыча пальчиком в круглый оранжевый шар в углу страницы. От шара во все стороны исходили прямые оранжевые стрелы-лучи.

      Отец, как всегда занятый своими делами, пробормотал что-то невразумительное и ушёл от ответа. Мама, слышавшая вопрос маленького сына, в тот вечер тихо плакала, запершись на кухне.

      На следующий день из дома исчезли все книжки с рисунками солнца. Отец не желал создавать себе лишние проблемы.

      Среди взрослых существовало молчаливое соглашение: никогда, ни при каких обстоятельствах не упоминать в разговорах с детьми о солнце, дабы не подвергать их неустойчивую и ещё не сложившуюся психику ненужным потрясениям и стрессам. Солнце было вычеркнуто из их жизни, как были вычеркнуты голубое небо, зелёная трава, пение птиц, летняя гроза, шумный прибой океана, и ещё многое, многое другое. Даже в школе учителя старались избегать запретных тем, а география, природоведение и астрономия сводились к перечислению полезных ископаемых, добываемых в той или иной точке планеты, тщательному вызубриванию законов Кеплера и умению переводить парсеки в световые годы и обратно. О Копернике и Джордано Бруно не упоминалось вовсе: слишком тесно их судьбы связаны были с солнцем.

      Нельзя сказать, что родители не любили Игоря, нет, это было не так, просто оба, и отец, и мать занимали ответственные должности в исследовательском центре и целиком, без остатка, отдавали себя работе, суткам пропадая в лаборатории, забывая порой и о сне, и о еде, и о собственном сыне. По мере своих сил и возможностей они заботились о нём, в мечтах своих лелея надежду на то, что когда-нибудь, лет этак через пятнадцать, их единственный сын вырастет и станет известным учёным, которому суждено будет продолжить дело своих родителей. И, вне всяких сомнений, он останется работать в «пятьдесят восьмом». Работать на благо государства и во имя процветания оборонной промышленности. По крайней мере, в этом открытых разногласий у них не было. Впрочем…

      Впрочем, в самой глубине души мама Игоря мечтала об иной судьбе для подрастающего сына. Пусть будет кем угодно – учёным, как того хотел отец, артистом, сапожником, барменом в валютной забегаловке (а почему бы и нет?) – лишь бы не в этом проклятом городе. Сердце матери чувствовало: этот город убьёт его. Убьёт наверняка, ещё прежде, чем мальчик встанет на ноги. Как два года назад убил соседскую девочку Машу – ей было тогда десять лет, – с которой Игорь дружил едва ли не с пелёнок.

      Но эти крамольные, потаённые мысли она не смела высказывать никому – ни сыну, ни немногим друзьям, ни даже супругу. В первую очередь супругу. Слишком фанатично относился к своей работе отец Игоря. Он бы просто не понял её и посоветовал бы обратиться к психиатру.

      В городе был всего один кинотеатр (впрочем, большего и не требовалось), в котором месяцами крутили одни и те же фильмы. Раз в месяц в городском клубе устраивались дискотеки, но и те часто срывались из-за вето, накладываемого городскими