Утерянное Евангелие. Книга 1. Константин Стогний

ее…

      – Что-о-о? – удивленно протянул римлянин.

      – Пусть идет. Она не в себе.

      С этими словами иудей закрыл свои уставшие глаза и потер их пальцами, сильно сжав переносицу.

      – Два дня без сна, рав Шаул, – сочувственно сказал Луций. – Тебе мерещится всякое…

      – Я сказал, пусть идет… – повторил Шаул. – Еще не хватало, чтобы нас на смех подняли, что римский легион гоняется за сумасшедшими.

      – Будет исполнено, – был ответ.

      Они заметили, как Мара заснула, приложив непокрытую голову к известняковым камням жилища.

      – Разбуди меня, если не проснусь с рассветом, – попросил Шаул, уходя в смежную комнату, служившую ему спальней.

      – Вставай! – грубо на греческом языке обратился Луций к женщине и поднял ее за плечо. – Пошла!

      Измученная Мара засеменила за ним, путаясь в длинном подоле и неловко задрав левую руку, которую до боли сжимал безжалостный римлянин…

      В своей комнате засыпал смертельно уставший Шаул. В его ушах эхом стояли слова Мары: «В тебе нет любви… Есть грех, который ты несешь через всю свою жизнь… Пусти в свою душу любовь, искупишь грех… искупишь… искупишь… искупишь…» Молодой раввин уходил в царство Морфея под играющую где-то вдали одинокую флейту халиль.

      Дикие сыновья фьордов

      Глава 6

      «Теплый» семейный ужин

      Кто это скачет на крепком и сильном коне?

      Харальда внук, справедливый и грозный воитель.

      Меч его праведный яростно рубит врагов.

      Волос прекрасный да не спадет из-под шлема.

      Конунга гордого смелая крепкая рать

      Станет на страже границ мира неба и фьордов.

      Он победит, ведь его справедливее нет,

      Он, как и дед, – воплощение снежного ветра.

      Сдвинем же кубки, нальем и себе, и друзьям!

      Выпьем за конунга Трюггви – он Харальда отпрыск.

      Выпьем за Олафа славного – сына его.

      И победим, даже если придется погибнуть…

      Давно умолк восьмиструнный лангелейк, замолчали звонкие бубны, сник охотничий рог, отложил свою скрипку-хардангерфеле Уис-музыкант.

      Затихли звуки саги в честь Трюггви Олафссона, 33-летнего внука конунга-объединителя Норвегии Харальда Прекрасноволосого. Длинный дом верховного правителя холодной и суровой страны – с выпуклыми стенами, около ста пятидесяти локтей длины, с конюшней на пятьдесят лошадей, стойлом для скота, жилыми помещениями и пиршественным залом – безмолвствовал.

      Хороша была пирушка двух отрядов: дружины Трюггви и небольшого войска Гудреда Эйриксона. Гудред был братом Харальда Второго по прозвищу Серая Борода – двоюродного внука великого конунга Харальда Прекрасноволосого. Эта встреча стоила знатного медопития с объятиями, танцами и прославлениями величайшего из предков.

      Проводив пьяных гостей, дружина Трюггви попадала здесь же. Спали прямо в одежде, вповалку, шумно, с благими стонами и руганью сквозь громкий храп, как спят сытые и пьяные мужчины после обильного принятия на грудь… Вечеринка удалась.

      …Трюггви