Слой. Евгений Прошкин

этого комната казалась декорацией к черно-белому фильму. Под острым углом на зеркале был виден нереально плотный слой пыли. Приглядевшись, человек увидел, что оно вообще ничего не отражает. Он подумал, что тот, кто живет по ту сторону, чувствует себя как в тюрьме. Гадливо переступая через невесомые клубы на полу, человек подошел к центральной створке гардероба и четыре раза провел по ней пальцем. Получилось что-то вроде решетки. Человек приник к нарисованной дорожке, но, кроме глаза, в ней ничего не отразилось.

      Если б человека спросили, зачем он рисует решетки, он бы пожал плечами. Этот вопрос ставил его в тупик. С детства.

* * *

      – Бабки с собой? – спросил Ку-Клукс-Клан, старательно затягивая узел на животе.

      – Угу, – ответил Пётр. – Во внутреннем кармане.

      – Блин… Рубашку-то уже надели. Как их теперь оттуда?..

      – Да не колбасись ты! Выведешь на улицу, тогда и рассчитаемся. Лучше закурить дай.

      – Не употребляю. А насчет денег… смотри, Ерёмин! Меня в прошлом году кидал один. До сих пор с портрета как живой…

      – Будут тебе деньги, успокойся. Всё как договорились, – заверил Пётр, смутно припоминая, что действительно договаривался. Вот только когда?

      – А теперь я тебе, пардон, по харе врежу. Иначе не поверят.

      Ку-Клукс-Клан не технично, но крепко звезданул его в глаз, затем в нескольких местах надорвал свой халат.

      – Вот так. А то нового век не допросишься. Ну, готов, маньяк-циклотимик? Пошли.

      Он открыл дверь и, огласив коридор зычным «поря-адок!», вышел из процедурной. В руках он держал плотный матерчатый пояс, на котором, точно ишак на привязи, тащился Пётр. Левая бровь не болела, но стремительно заплывала, и он чувствовал, как с каждой пульсацией зрение превращается из «стерео» в «моно».

      – Расступись! – крикнул Ку-Клукс-Клан. – Я ему аминазы вкатил, но шут его знает… Кусается, дьявол!

      Подыгрывая, Пётр плевался, рычал и всячески демонстрировал намерение вырваться.

      – Ну-к дай я с ним поквитаюсь, – подскочил санитар в зеленом. – Он, падаль, Вадику переносицу сломал!

      – Уймись, люди же кругом.

      – И куда его? На четвертый? – поинтересовалась какая-то дама.

      – Не. В пятнадцатую, на экспертизу. За ним уже машина пришла. Он, оказывается, опасный. Расступи-ись!

      Пётр мимикой подтвердил, что опасен, и свернул за Кланом на лестницу.

      – Ноги не поломай, – остерег тот, придерживая Петра за шкирку.

      – Слышь, Кочергина не видел? – обратилась к нему пробегавшая мимо Гитлер Югенд.

      – Нет. В кабинете посмотри.

      – Там заперто.

      – Сама ищи, – буркнул санитар.

      – А чего ты здесь? У тебя же выходной сегодня.

      – Отгулы зарабатываю, – сказал Клан, ускоряя шаг. – Мымра крашеная, – прошипел он, когда медсестра скрылась в отделении. – Всё ей знать надо! Уйду отсюда на фиг. Пойду в морг, там, говорят, жить можно. У нас и тут нормально получалось, каждый месяц кому-нибудь побег устраивали, пока всякие уроды не…

      – Меня