По следам дроздовцев…. Владимир Чичерюкин-Мейнгард

в 1924 г. в Софию переехал штаб полка, который в то время состоял из двух человек – командира полка генерала Туркула и адъютанта штаба полка капитана Виноградова. В болгарской столице обосновался «дедушка» Манштейн – генерал-майор В. К. фон Манштейн-старший со своим сыном и невесткой. В одном из столичных пригородов поселился генерал-майор Ф. Э. Бредов с супругой и детьми. Здесь он освоил новую профессию, весьма востребованную в такой аграрной стране, какой была Болгария. Генерал Бредов стал землемером. Эта работа хорошо оплачивалась. При посещении центрального городского кладбища Софии в 2002 г. я видел могилу генеральши Бредовой. К сожалению, даты жизни на памятнике не были указаны. В Софию переехал со своей семьей полковник В. П. Коньков.

      Неподалеку от парка Борисова Градина располагалось русское офицерское общежитие. Его комендантом был дроздовец полковник Дылевский.

      В подборке документов Дроздовского стрелкового полка приводятся сведения о численном составе этой части. На 1 августа 1924 г. в полку числилось: офицеров и чиновников 740 человек, солдат 375; конный дивизион – офицеров и чиновников 92 человека, солдат 88; инженерная рота – офицеров и чиновников 30 человек, солдат 4, всего 34 чина^[11].

      Из Софии генерал Туркул совершал поездки по стране, дабы сохранялась связь между однополчанами и, насколько можно, поддержать в них веру в возможность возобновления вооруженной борьбы против Совдепии. Очевидно, в один из его приездов в Перник, где на шахтах трудилось много русских военных, включая чинов «цветных» частей, произошел курьезный эпизод, который так запомнился В. Душкину.

      «В софийском районе почти вся работа для нас сводилась к шахте Перник. “Трудящиеся массы”, поработав тяжело, приезжали в Софию проветриться и порезвиться и, оставив все заработанные деньги, возвращались на Перник. Сами собою создавались рестораны, клубы и прочие развлечения. Появился и “Медведь” (в память того “Медведя”). Бывал там и я, и однажды был молчаливым свидетелем сцены, по существу, довольно обычной в этом месте, но замечательной из-за ее участников.

      Так вот, сидим мы втроем: мой близкий родственник, студент-медик Гавриил Александрович Беляев, с 4-го курса ушедший на войну, его жена – сестра милосердия Лидия и я (аз многогрешный). Невдалеке от нашего стола, за другим столом, небольшая группа “гостей с Перника” празднует сегодняшний приезд в Софию и завтрашний отъезд на Перник. Уже “на взводе”, и “взвод” приближается к апогею. Услаждал пирующих своим пением “Степка” Левский. Я его хорошо знал. Он обладал чудесным тенором и умел “трогать сердца”. Как-то совершенно внезапно вспыхнула ссора. Произошло даже некое движение, задвигались стулья, кое-кто поднялся, кое-кто встал на вытяжку, кое-кто щелкнул каблуками. Послышалось “Ваше …ство” и “разрешите”. Сестра Лидия, сделав большие глаза и полуприкрыв рот ладонью, прошептала: “Да это Туркул!”. Да, это был генерал Туркул, немного постаревший, отяжелевший, грузный Туркул. (Скажу вскользь: то был единственный “вождь”, до конца сохранивший завет

11

Там же.