Мы платим железом. Александр Мазин

похоронам готовятся, – прошептал Сёльви. – Лося жарят.

      Ну да. Разрубленная на части туша была насажена на несколько вертелов, уложенных на вбитые в землю рогатки. И еще в котлах что-то варилось.

      И пара бочонков, порядком обгорелых. С пивом, надо думать. Гуннар надеялся, что эти бочонки – единственное, что уцелело. Жаль, что бочонков только два, а не сотня. Если бы свеи напились, можно было бы куснуть их еще раз. Еще больнее.

      Что ж, Гуннар увидел, что хотел.

      – Уходим, – шепнул он Сёльви.

      – Погоди, воин!

      Гуннар вскинулся… и уперся в наконечники копий.

      Восемь свеев. Все – бывалые. Старший – с запекшейся бурой отметиной на щеке. Свежей.

      Ждали, мгновенно понял Гуннар. Выбрали место, с которого удобней всего наблюдать за свейским лагерем – и обложили. А хорошо они спрятались. Уж какой у Гуннара глаз острый, ведь ни за что не зацепился.

      Мысль эту норег произнес вслух. Признал правду.

      – Ты тоже был хорош ночью, – сказал свей с раной на щеке. – Едва не отправил меня в Асгард.

      – Еще отправлю, – проворчал Гуннар, хотя уже понял, что его путь славы скорее всего закончится здесь, в этом лесу. Оставалось лишь надеяться, что Гуда уже носит в чреве сына. И что у друзей будет возможность позаботиться, чтобы род Гуннара не угас.

      Свей засмеялся.

      – Я Хейтир, – представился он. – Хёвдинг Сигстейна-ярла, что служит конунгу свеев Эйрику. И он оказался прав, когда сказал, что вы непременно захотите посмотреть на то, что сделали. – А кто ты, воин в доспехах вождя?

      – Гуннар, – проворчал норег. – Этого довольно. Асы знают, кто я.

      – Пожалуй, – согласился Хейтир. – Уверен, что ты будешь молчать, даже когда я вырежу твои глаза. А вот твой друг не кажется таким крепким.

      – Даже не надейся! – процедил Сёльви. – Я еще удивлю тебя, свей! Очень сильно удивлю!

      Хейтир усмехнулся. И норег его понимал. Потому что не раз делал то, что собирался сделать с ними этот хёвдинг. Сёльви Краденая Лепешка уже сейчас сказал слишком много. Для того, кто намерен молчать. Гуннар не сомневался: если бы допрашивал дренга он, Гуннар, Сёльви недолго бы упрямился.

      Оставалось надеяться, что этот свей не столь искусен. Потому что у Гуннара не было ни малейшей возможности убить Лепешку раньше, чем тот заговорит. Да и самому броситься на копья не получится. Его вмиг зажмут и свяжут.

      Гуннар поглядел на темное небо в просветах между соснами. Погода определенно портилась. Если они не вернутся вовремя и у Оспака хватит ума увести остальных к крепости, то свеи их след точно не отыщут. Жаль только, что ума Оспака не на многое хватает. Гуннар тоже усмехнулся. Свейский хёвдинг принял эту усмешку на свой счет.

      – Надеюсь, ты будешь так же улыбаться, когда я сожгу твои губы месте с усами! – посулил он.

      И Гуннар понял, что спокойствие свея – фальшивое. Хейтир его ненавидел.

      Это хорошо. Чтобы не дать врагу умереть быстро, палач должен быть спокоен.

      – Вяжите их! – распорядился свей.

      Рука