На ИВС прекрасная погода. Олег Анатольевич Борисенко

тебе малек, так как знаю со слов нашего положенца, что ты в натуре порядочный и не оставишь без внимания мою просьбу.

      Помощи мне более ждать не от кого, а в четверг отправляют голым на этап.

      Дед, не будь фуфлыжником, загони по возможности к этапу.

      1. Фуфайку. 2.Валенки. 3.Варежки, ну и сладкого с чаем.

      С уважением жму пять!

      Всем достойным, кто рядом, по приветику!

Сидоров,7-я х.

      Прочитал кум письмо и задумался…

      Дай-ка, думает, сделаю хоть одно доброе дело для арестантов.

      Пошел он на базар, купил чаю, сахара. У старшины отдела выпросил фуфайку. На последние деньги купил пару маленьких валенок. А вот на варежки денег не хватило. «– И так нормально», – подумал опер.

      Зашил все приобретенное в наволочку и подписал: «Малолетке Сидорову от Дедушки Мороза, 7 х.».

      Проходит неделя, опять кум прохлапывает письма…

      Снова письмо… «Дедушке Морозу от Малолетки Сидорова».

      Мент открывает и читает…

      Дедушка Мороз, с братским приветом к тебе

      Сидоров из седьмой хаты!

      Дачку твою получил, за проявленное внимание огромная тебе благодарность. Все, что ты мне загнал, дошло в целости.

      Фуфан в самый раз! Валенки вообще ништяк! А вот варежки, по ходу дела, мент крысанул!..

      – Почти так же, как с Ямщиковым, – проговорил старшина.

      Майор, спохватившись, неожиданно воскликнул:

      – Ё-моё! Мне же письмо пришло!

      – От Дедушки Мороза?

      – Нет. От девушки из Базоя! – улыбнулся Олег, рассматривая конверт.

      И, распечатав, Барсуков увлёкся чтением письма из далекого ИТК от Мухиной Иринки, осужденной два месяца назад…

      Здравствуй, Анатольевич!

      Вот и доехала я до лагеря. Не могла дождаться, когда из Тюмени вывезут, а теперь жалею, что так стремилась вырваться из СИЗО в колонию. Все здесь вокруг чужие, лишний раз ни к кому не подойдешь. С работой тяжело, все теплые места заняты. Есть, правда, работа на полях, но меня пока не выводят. Встретила в зоне Ольгу Рибкалкину (раньше по воле вместе вмазывались). Посидели, попили чайку.

      А после, когда чай и сахар мои кончились, она предложила сдать кой-какие мои вещи. В итоге осталась я в одних тапочках, а Ольга сразу отморозилась и больше ко мне в отряд не заходит. Так мне, дуре, и надо. Ведь знала ее по воле, а все равно купилась…

      Буду краткой. Ты ведь знаешь, что обратиться кроме тебя не к кому.

      Поэтому прошу тебя: вышли мне маленькую бандерольку с куревом и чаем. Освобожусь, рассчитаюсь…

      Майор, сложив конверт пополам, положил его в карман рубашки.

      – Что, подогреть просит? – догадался Юрка.

      – Ладно, не обеднею! – не отвечая на вопрос, проговорил Барсуков, выходя из кабинета…

      Барсуков. На ИВС прекрасная погода. Глава 11

      Юрик приперся на работу с небольшим опозданием (примерно часа на два). Барсуков сидел в кабинете и травил очередную байку про армейские годы. В кабинете находился следователь