На ИВС прекрасная погода. Олег Анатольевич Борисенко

находится под арестом и этим уже наказан, – начал было прокурор.

      – Завтра он на вас напишет, что вы с одной тарелки с ним ели! А он-с, между прочим-с полусидор, – перебил его Барсуков, которого начинала раздражать эта процедура.

      – Я обязан проверять каждый сигнал о беззаконии в городе, – произнес «папа города».

      – Согласно протоколу обыска Ямщиков заехал на подвал в резиновых сапогах на босу ногу. Откуда у этого пинча появилась норковая шапка и куртка, я не знаю, – устало проговорил майор и отвернулся к окну…

      Барсуков. На ИВС прекрасная погода. Глава 10

      Прокурор нервно ходил по кабинету, а за ним, как Пятачок за Винни-Пухом, семенил заместитель.

      – Последнее время вы и вообще вся уголовка преступления перестали по ИВС раскрывать. Вот и по убийствам тяжко идёт. Четырнадцать совершено, а восемь из них только раскрыты. Пятьдесят семь и четырнадцать процентов раскрываемости, куда это годится? – посетовал прокурор, глядя на листок, лежащий на рабочем столе.

      – Да! Да! – будто подтверждая слова своего босса, пискнул заместитель.

      – Я, не вставая со стула, вам процент до шестидесяти четырёх подниму, просто вашему заму нужно с башкой дружить, а не за ментами подсматривать, – буркнул Барсуков.

      – Что вы городите? Как можно это сделать? Что в прокуратуре глупее вас люди сидят? – возмутился оскорбленный зам.

      – Ну и не умнее меня это точно, если вы мимо раскрытых убийств проходите и их не видите! – огрызнулся Олег.

      – Поясни, – попросил прокурор, внезапно заинтересовавшись бредовой идеей Барсукова.

      – У меня в ИВС сидит Топорков по сто одиннадцатой третьей, мамашу свою по пьянке из окна выкинул вместе с рамами.

      – Ну и что?

      – А то, что он, когда кидал, орал на всю округу: «Убью, сука!» – и все соседи слышали.

      – Но не убил же.

      – Да, маманя задницей на газон приземлилась, но этаж – то третий, – улыбнулся майор.

      – И что ты предлагаешь?

      – Возбудить сто пятую через тридцатку, – ехидно предложил прокурору Барсуков.

      – Что это даст? – спросил Папа Города, начиная понимать, куда клонит опер.

      – А то, что по двадцать второй форме сто пятая пойдет как раскрытая, а тридцатка выпадает. И поэтому получается, что раскрыто у нас не восемь, а девять убийств. Восток и статистика дело тонкое! – еще раз улыбнувшись, закончил мысль Барсуков.

      – И как это шельмовство понимать? – вставил свою реплику заместитель.

      Барсуков посмотрел на зама и, тяжело вздохнув, про себя подумал: «Учить тебя, учить, потихоньку вынимать, тогда будешь понимать!» – а вслух произнес:

      – Вся страна шельмует! А мы что, рыжие?

      – Ты где этому научился? – удивился прокурор, сообразив, что предложил кум ИВС.

      – В университете миллионов, – пошутил майор.

      – Напиши все по поводу Ямщиков и иди, – задумчиво проговорил хозяин кабинета, увлекшись усвоением предложения оперативника.

      Барсуков встал и вышел из кабинета…

      Через