Один из рода. Юлия Валерьевна Шаманская

Я и не думал богохульствовать, просто хочу понять, для чего мне все это? Благотворительностью заниматься? Но я, кажется, и так занимаюсь. Какие—то деньги уходят в какие—то фонды. Емельянович говорит, что нужно «сдавать» в благотворительные фонды для уменьшения налогов. Но разве ж это настоящая благотворительность? Смотрю сколько людей милосердных, им бы дать денег. Но мои часто и обналичить невозможно. Я не могу просто так взять миллион и отдать бедному, минуя всю мою бюрократическую систему. А она тот миллион из лап своих не выпустит.

      –Тебя волнует смысл жизни?– серьезно спросила Лида.

      –Меня волнует то, для чего я тружусь, ночи не сплю, чтобы карточный домик, что я создал, не рассыпался. В чем тут смысл?

      –Сложный вопрос! Я не знаю на него ответа,– призналась Лида.– Но у нас теперь есть Ася! Она все знает! Будешь ходить к ней – не забывай просить, чтобы и обо мне молилась. Здесь, в пакете шерсть для нее.

      –Бирюзовая? – воскликнул Горшков, раскрывая пакет.– Ты что, Лидка, смеешься?

      –А что не так?– обиделась сестра.– Красивый цвет!

      –Цвет—то красивый, но из него будут мне свитер вязать, а вдруг его еще носить придется?

      –Ой, я как-то и забыла, что это тебе на свитер! Думала покрасивее мохер для Аси взять. Ну ладно, убегаю, пока ты меня не побил! Если еще что будет нужно – звони, приеду после работы.

      –Ладно, Лидок, спасибо! – вздохнул Анатолий.– Постараюсь больше тебя не беспокоить.

      –Ничего, беспокой, пожалуйста! Мне приятно побыть в месте этом, благодатном. Даже уезжать не хочется! Завидую тебе!

      –Рано завидуешь, может меня тут работой до смерти замучают.

      –Ничего, терпи! Ты и дома без работы помирать вздумал. По больницам лежать стал. Забыл что ли?

      –Ох, и правда, здесь сразу забыл, что болею!– удивился Анатолий. – Или я уже здоров?

      –Ася сказала, что нет,– вздохнула сестра, – Как-то страшно тебя одного оставлять. Даже здесь. Может, Николая позовем? Будет с тобой сено косить? Ты ему за это двойную зарплату заплатишь.

      –Не хочется! Коля будет мне напоминать о той жизни, о делах. А я хочу воспользоваться твоим советом и немного помечтать на свободе. Ведь я так давно не мечтал!

      В скиту Анатолий Сергеевич зажил новой, незнакомой ему жизнью. Она казалась ему прекрасной. Все удивляло, было в новинку. Горшков с трудом выстаивал длинные службы и не забывал искренне благодарить Бога за новую для него реальность. Оказалось, что не все в этом мире повидал искушенный богач. Видал—то все, но не заметил главного. Есть мир, который не откроешь материальным ключом, и только Бог может впустить туда человека, по одному Ему ведомому Промыслу. Но это—то и есть настоящий мир! Там растут деревья, цветет трава, живут люди, так же, как в материальном мире, только совсем иначе. Анатолий ощущал каждой клеточкой это «иначе», но никакими словами не мог бы объяснить, как именно. Болезнь вырвала его из привычной материальной действительности и открыла вещи изнутри. Будто приоткрыла неведомую дверь.