Написано лапой и хвостом. Александр Николаевич Завьялов

простых собак…

      – Ничего страшного, – ответила она. – Мне снилось, что у меня муж пёс будет.

      – Мало ли, что присниться может. Мне, помнится, снилось, что я на дикой собаке Динго женился…

      – У меня был самый настоящий вещий сон.

      – Откуда ты знаешь?

      – Да и не во сне дело! – обиделась Грызя. – Я сама за волка не хочу. Я о необыкновенных детях мечтаю. Волки из века в век не меняются, а собаки – это свежая кровь, совсем другой мир, иное понимание жизни. Мои дети красные флажки перестанут бояться.

      Вижу, разобиделась сильно. Смотрит исподлобья, фыркает. Вот, думаю, сейчас совсем осерчает, и полетят от меня клочки в разные стороны.

      Прикинулся тоже влюблённым, а сам выбрал подходящий момент и стреканул в деревню во все лопатки. Лежу дома под яблонькой и радуюсь, что легко отделался. Теперь, думаю, меня в лес никакими сардельками не заманишь.

      Этой же ночью Грызя сама в деревню явилась. Разыскала наш дом и к калитке подкралась. Хорошо ещё, все семейные спали – люди волков не очень-то жалуют. Я как раз ночной обход территории совершал. Вдруг слышу: кто-то к забору подкрадывается. Подбежал, гляжу – Грызя, волчица эта.

      – Почему без разрешения ушёл? – обиженно спросила она. – Нам так много нужно обсудить… У нас большие планы.

      – Мне в больницу срочно надо было, – соврал я. – У меня целый букет нервных и психических заболеваний…

      Грызя чуть нахмурилась, внимательно на меня посмотрела и спросила:

      – А после больницы почему не пришёл?

      – Лапу вот повредил, связки потянул, – опять слукавил я. – По двору и то еле хожу.

      – Ой, правда покалечился? – встревожилась она. – Покажи, пожалуйста.

      – Да что там смотреть… Зажила уже… почти…

      – Понятно…

      Волчица замешкалась, а я придумал скривить ещё больше. Потупил взор в землю и говорю:

      – Прости, Грызя. Не надо нам встречаться. Невеста у меня есть. Мы давно любим друг друга.

      Грызя так и обмерла. С такой, знаете ли, болью на меня посмотрела! Столько горести и отчаяния навеки поселилось в её глазах! Она как-то сразу потухла, осунулась, постарела, шуба её покрылась седой остью. Ничего мне Грызя не ответила. Она оцепенело отвернулась и побрела, понуро опустив голову и хвост.

      Я смотрел ей вслед, и сердце моё обливалось кровью. На душе скребли кошки, и комок подступил к горлу. Но что я мог сделать? Сердцу не прикажешь. Да у нас, наверное, и резус-факторы разные, несовместимые. И всё-таки долго я в себя прийти не мог. Ходил, повесив хвост, взад-вперёд и боялся, что Грызя не переживёт этот страшный удар.

      От всех этих переживаний меня сон сморил. Проснулся, когда уж совсем рассвело. Стал территорию обходить, в сараи заглядывать и – вот ужас-то! – двух курочек и петушка недосчитался. И волчьи следы на месте преступлении, и запах её, Грызи. Ну, думаю, если так и дальше пойдёт, через неделю у нас вообще курятник опустеет. Заставят меня яйца нести.

      Упал я духом,