Солдаты космической войны. Андрей Геннадиевич Демидов

чёрными точками летали птицы, солнечные лучи окрашивали верхушки деревьев в красный цвет.

      – Ещё немного! – закрываясь от порывов песчаной метели, попытался внятно сказать Уайтгауз, но вместо этого произвёл какое-то мычание.

      Солнце зашло и окраина экваториальной пустыни начала оживать. Появились змеи, забегали ящерицы и мыши, зажужжали насекомые. Куда-то проскакал вискачь-пустынник, помахивая пушистой кисточкой хвоста. Вслед за ним проплыла по песку гремучая змея. Уайтгауз её не интересовал, ей нужно было что-то, что можно было проглотить.

      Ветер с усиливался. Он был горячим, как из духового шкафа, мощным потоком вырывался из глубины пустыни. По гребням дюн двинулись мириады песчинок. Они поднялись до звёзд и ударили в кроны деревьев. Песок полез в ноздри, уши, глаза, потоком полился за воротники, проник в карманы, швы одежды. Уайтгауз уже не особо обращал на это внимания. Он боролся со сном, идущим за изнеможением и обезвоживанием. Неиссякаемые силы могучего организма, помноженные на волю и болеутоляющие препараты, до дна выпила пустыня. Земное тяготение прессом навалилось на каждую клеточку тела, успевшее отвыкнуть за недели полёта от собственного веса. Оно болело и ныло, вспыхивало и горело огнём ушибов и ожогов, вывихов и ссадин. Ошалевший перегрузок мозг заполнился цветными картинками прошлого.

      Ветер перерос в бурю. Её порывами были снесены птицы и мухи, крупные песчинки застучали по ткани комбинезонов как капли дождя, дюны начали движение. Уайтгауз был поглощён иллюзорным миром видений и воспоминаний. Только завывания бури и едва уловимый инфразвук масс песка, всё ещё проникали в сознание.

      Вдруг что-то неуловимо переменилось в симфонии великой пустыни. Слабый, вибрирующий, не характерный ветру звук, то удаляющийся, то приближающийся. Уайтгауз встрепенулся – в буране, двигалось нечто механическое, скорее всего машина.

      Люди?

      Коммандос южноамериканского союза?

      Уайтгауз вынул из-за пазухи футляр кольта – единственную вещь, не выкинутую по дороге. Он вынул пистолет, проверил наличие патронов, дослал патрон в патронник.

      Звук приближался. Это был звук мотора, автомобильного двигателя, натужно завывающего на подъёмах.

      – Ладно, – подумал астронавт, – подойдите ближе и вся обойма разрывных пуль 45 калибра – ваша. Это всё, что осталось сейчас у экипажа шаттла для борьбы, но это лучше, чем ничего. Сдаться? Ха, смешно!

      В этот момент из пыльного тумана вынырнул допотопный шестиколёсный грузовик "Lifan" с брезентовым верхом. Всё в нём скрежетало, дребезжало и болталось. Мятый капот подпрыгивал на неровностях, а на лобовом стекле мотался обломанный дворник. Правое крыло еле держалось, левое отсутствовало вовсе. Было просто удивительно, что грузовик двигается, однако он уверенно карабкался и спускался, преодолевая барханы. Уайтгауз решил, что ему мерещиться, что это на самом деле дозорный "Hammer-5" коммандос. Он оторвал пистолет от песка, установил