Хмурь. Ирина Лазаренко

оттуда может выкопать только хорошо раскрученное веретено.

      Я тру лицо руками. Ну и дичь. Смотрю туда, где мелькали черные волосы с цветными шнурками. Не шнурки это вовсе, а ленты, и волосы не черные, а темно-серые, как доски старого дома. И девица незнакомая, худосочная и мелкая, как все они, жители болотного края. На плече у нее грузно сидит большая серо-белая птица с синими крыльями.

      – Ничего, – говорит Гном, по-своему поняв моё чумное состояние, – на пировании воспрянешь.

      – Ага, – с трудом отвечаю я и еще раз смотрю на большой дом.

      Разумеется, из-за него не торчат никакие кочки.

      **

      Само «пир-рование» и пара дней после него теряются в ленивом тумане – пьяном? сонном? Ненастоящем. Мне кажется, будто я, как дракошка, одновременно нахожусь и в солнечном мире, и на Хмурой стороне. Может, это оттого, что Болотье такое серое, на небе всё время лежат облака цвета дыма, а вокруг – тощие деревья, тощие дома, тощие люди, всё и все такие шаткие, словно вот-вот с треском сломаются. Почти у всех взрослых мужиков не хватает руки, ноги уха, глаза, и это делает болотцев еще несчастнее, мельче, незаметней. Яркие пятна – только вязки перчиков на домах да редкие кусты с бело-розовыми цветами вдоль тропок, да еще ленты в волосах у девок. И мягкие коврики над койками в домах. Обстановка там скудная, жалкая, но коврики – большие, цветастые, нарядные, словно и не отсюда. А может, и правда, не отсюда?

      Если бы хмурей хранили духи, я бы подумал, что это дух действий преподносит мне урок: не хватало тебе варочьих машин в Полесье, рванул оттуда подальше? Ну и как тебе, нравится, доволен?

      – Дайте бр-ражки! Кр-ружку бр-ражки!

      Говорящая колпичка – еще одно яркое пятно. Та самая, серо-белая и синекрылая. В Полесье такие птицы тоже есть, их привозят торговцы из Порожек и продают пастухам. Откуда и зачем взялась эта птица здесь – не представляю, у болотцев никаких стад нет, немногочисленные козы пасутся у ограды. Быть может, колпичка отбилась от пиратского судна – очень уж странно она разговаривает, хотя рядом с Болотьем морей нет, есть только Средьземное озеро, слишком маленькое для лихого водного разбоя.

      Птица ходит за мной, словно привязанная, даже когда её хозяйки поблизости не видно.

      Гном, решительно оттерев меня от всего, что касается задания, каждый день после утреннего правила делает лицо сундуком, вешает на лоб озабоченные складки и уходит. Бродит по поселку, с кем-то говорит, что-то высматривает меж домов и деревьев, временами надолго пропадает. Я не спрашиваю Гнома ни о чем – знаю, сам всё расскажет рано или поздно. А пока я пользуюсь свободным временем, чтобы узнать побольше об этих краях – может, получится утвердиться в моём предположении о том, зачем Болотье вдруг понадобилась Полесью. К счастью, мне есть кому помочь.

      – Туча пр-риплыла, припёрлась горбатая р-рыба! – орет колпичка. Стоит на земле и орет, растопырив крылья.

      Присаживаюсь, протягиваю руку, птица тяжело запрыгивает