Репетиция в пятницу. Анатолий Гладилин

остановить Сталина? Вот пятьдесят лет тому назад обстановка была сложнее. Какие корифеи выступали против него! Прославленные вожди революции: 1) Троцкий – «самый способный человек в настоящем ЦК» (Ах, Ульянов, такую свинью подложил в завещании!); 2) Бухарин – «любимец партии»; 3–4) Каменев и Зиновьев – оракулы и теоретики III Интернационала; 5) Рыков – «умелый хозяйственник»; да еще эти старые клячи Крупская и Стасова и еще… Только куда все они подевались через десять лет? Помогло тебе, Лев Давыдович, ораторское искусство? Как лихо на допросах закладывали друг друга Бухарин и Зиновьев! А Каменев до последней минуты надеялся, что зачтут ему прежние заслуги… Да, в двадцать четвертом году никто не верил, что Сталину удастся устоять. Верил лишь один Сталин, ибо он единственный понял, что России нужны не «немецкие теории», а привычная железная рука. Народ надо держать в крепкой узде. Конечно, тут без него отпустили вожжи. О чем это они говорят? Сталин прислушался.

      – Наши насуют немцам, – говорил профсоюзник, – фактор своего поля.

      – У них один Мюллер трех игроков стоит, – возражал член бюро, директор металлургического завода. – Этот гад без гола не уходит.

      – Колотов и Мунтян – проверенные ребята, – убеждал начальник милиции, – будут играть кость в кость!

      – В киевском «Динамо» слабо поставлена воспитательная работа, – утверждал секретарь по пропаганде. – Нет боевого настроя.

      – У нас Блохин!

      – А у них Беккенбауэр!

      – Лобановский использует прогрессивную систему «Два – четыре – четыре».

      – Да ФРГ – чемпион мира!

      – Вот посмотрим, как во втором тайме…

      «Идиоты, – изумился Сталин, – нашли о чем спорить! И с такими кадрами мне вести страну к новым успехам?»

      Сталин раздраженно постучал трубкой об стол.

      – Переносим мое выступление на завтра. Все равно враг будет разбит, победа будет за нами!

      – Правильно, товарищ Сталин, – обрадовался знатный кукурузовод, – выиграем у немцев со счетом пять – ноль!

      Но остальные члены бюро опомнились и в смущении замолкли. Один лишь полковник Белоручкин не оплошал.

      – Товарищ Сталин, – с молодой горячностью воскликнул полковник. – Только прикажите, я сейчас же поеду на телевидение и всех их, контриков, расстреляю!

      – Ага! – кивнул Сталин.

      Тут уж заволновался Аркадий Николаевич, второй секретарь обкома партии:

      – Иосиф Виссарионович! Не надо лишних эксцессов. В понедельник я их всех уволю с работы.

      Сталин махнул рукой.

      – Можно и так.

      Давно смолкли оживленные голоса в фойе. Участники торжественного заседания разошлись по домам (с разрешения Сталина), а сам Сталин, привыкший бодрствовать до четырех часов утра, ждал в директорском кабинете вестей из Москвы. С ним остались члены бюро обкома.

      Старший лейтенант Подберезовик одиноко бродил по полуосвещенным коридорам, и недобрые предчувствия томили его душу.

      Из