Слушай Луну. Майкл Морпурго

не сразу. Ни один из них пока не поймал ни одной рыбины, даже намека на клев не было. Оба молчали, предельно сосредоточенные. Альфи сидел, сгорбившись над удочкой, напряженно вглядываясь в прозрачно-зеленоватую морскую воду, и из глубины ему издевательски помахивали пучки водорослей. Тут-то он и услышал чей-то зов. Этот звук сразу показался ему странным, было в нем что-то не то, что-то неправильное. Альфи оторвался от лески. Звук доносился с острова, источник его находился ярдах[1] в ста, где-то совсем недалеко от берега. Как будто негромкий плач или, скорее, хныканье. Может, конечно, это белёк. Но голос уж очень похож на человеческий.

      Глава вторая

      Обиталище призраков

      – Ты это слышишь, отец? – спросил Альфи.

      – Это чайки, Альфи, – отозвался Джим.

      И правда, по берегу, вытянув шею, ковылял за матерью чаячий птенец. Малыш протяжно голосил, выклянчивая еду. Но очень скоро Альфи понял, что это не чайки издают тот плач. Чаек он знал гораздо лучше всех других птиц, но никогда раньше не слышал, чтобы чаячий птенец так кричал. Звук, который он слышал, был совсем другой – не как птичий вскрик, не как тявканье тюленьего детеныша. Хотя ведь чайки могли кого угодно изобразить, – не так хорошо, как вороны, но все-таки похоже. Озадаченный Альфи напрочь позабыл про рыбную ловлю. Две чайки, мать и птенец, поднялись в воздух и полетели прочь; птенец все так же настойчиво требовал кормежки. Пляж опустел, но звуки не прекратились. Плач слышался снова и снова.

      – Это не чайки, отец. Точно не чайки, – сказал Альфи. – Это что-то другое. Послушай!

      Звук доносился из какого-то места за пределами береговой линии, откуда-то со стороны не то старого чумного барака, не то огромной скалы посреди острова. Альфи был уже уверен в том, что никакая чайка, даже самая толковая, так кричать не умеет. И тут до него дошло. Ребенок! Так плачут дети! Чайки не умеют кашлять, а Альфи уже отчетливо различал надрывный кашель.

      – Там кто-то есть, отец! – прошептал он. – На острове.

      – Я слышу, – ответил Джим. – Я прекрасно все слышу, но это никак невозможно. Я никого тут не вижу, одних только чаек. Их тут сотни, и все на нас смотрят. Я же тебе говорил, Альфи, не люблю я это место, и никогда не любил. – Он умолк и снова прислушался. – Ничего не слышно. Нам с тобой просто померещилось, вот и все. Наверняка померещилось. Откуда здесь человеку взяться? Ни одной лодки на якоре поблизости мы не видели, а больше тут высадиться и негде, кроме как на этом самом пляже. Это необитаемый остров, нет на нем ни одной живой души. Здесь никто не живет уже многие годы, даже многие века.

      Джим принялся вглядываться в остров в поисках признаков человеческого присутствия – следов на песке, предательского дымка или проблеска огня. Ему мгновенно вспомнились все байки, которые рассказывали о Сент-Хеленс. Он тут не впервые, уже исходил весь остров вдоль и поперек. Да и ходить-то почитай некуда: от одного края до другого едва ли полмили, а в поперечнике и вовсе несколько сот ярдов. Остров, весь заросший папоротниками, ежевикой

1

Ярд – это английская мера длины, равная 0,9 м. (Примеч. ред.)