Кукла на троне. Роман Суржиков

деле, я очень, очень зла!

      Наездники встали в упряжках, взяв одной рукой поводья, а другой – длинные шесты с заячьими шкурками. За Нортвуд ехал младший сын графа, за Ориджин – кайр со странным прозвищем Сорок Два, за Альмеру – какой-то рыцарь, за Корону – знакомец Миры, капитан Харви Шаттэрхенд. Лорд-канцлер вышел вперед с флажком в руке, рядом с ним была Аланис Альмера.

      – Во имя Короны и Севера… – начал лорд-канцлер, Аланис ввернула:

      – Во славу Янмэй и Агаты!..

      – Ради дружбы между землями Империи… – Ориджин подмигнул ей, передавая слово.

      – …и ради всеобщей любви к собакам, – подхватила Аланис, – объявляем гонки…

      – …открытыми! – вскричал лорд-канцлер.

      Приняв возглас за сигнал к старту, три из четырех упряжек тут же рванули с места, лишь альмерская осталась стоять.

      – Нет, нет! – Ориджин замахал флажком. – По слову «старт!»

      Но псов было не остановить – они уже вовсю сверкали пятками, швыряя снег в лица наездников.

      – Не стойте, езжайте, езжайте! – Аланис накинулась на гонщика под гербом Альмеры. – В погоню!..

      Альмерские доги – сильные, но спокойные – стали вальяжно набирать скорость.

      – Ленивые твари!

      Аланис хлестнула ближайшего пса, как коня. Но песий нрав – не конский. Вместо бежать быстрее, дог рванул к Аланис, чтобы укусить. Нарты опасно накренились, грозя опрокинуться.

      Ориджин, видя это, завопил:

      – Ааа! Не бегите ко мне! Ненавижу песьи слюни!..

      Явно сказано на потеху толпе, и толпа пришла в восторг:

      – Да, хватай его! Куси северянина!..

      Сообразив, что делать, Аланис побежала вдоль трассы. Доги погнались за нею и набрали скорость в нужном направлении. Девушка отскочила в сторону, нарты промчались мимо и унеслись следом за соперниками, что уже вырвались ярдов на двадцать. Дворяне восторженно апплодировали. Мира смеялась, прижав к губам ладошку.

      – Видите, ваше величество, – сказал баронет Эмбер. – А вы не хотели идти!..

      – Откуда знаете, что не хотела?

      – Я же планирую ваш день. Десять-тридцать: начало сомнений. Десять-сорок-пять: разгар мыслей о вреде праздности. Одиннадцать-ноль-ноль: акт самопожертвования – мучительный выход на гонки.

      – Сударь, вы флиртуете со мною?

      – Пытаюсь погасить вашу очень-очень злость.

      – Да, благодарю за напоминание! – Минерва смерила баронета предельно суровым взглядом. – Я очень зла. Дайте мне свободы, сударь.

      – Простите, ваше величество. Мне думалось, вы любите графики.

      – Отчего вы так считали?

      – А как можно их не любить? Графики – самое приятное в жизни. Обожаю их составлять. Если бы кто-то составлял графики для меня самого, я был бы вдвое счастливее.

      – Вы шутите, а я серьезна!

      Но в этот самый миг псы Нортвуда ошибочно бросились за «зайкой» Ориджина, и две своры смешались в кучу-малу. Упряжка Альмеры налетела на них сзади. Лишь нарты Короны избежали хаоса и помчались