Купол над бедой. Дети серого ветра. Эгерт Аусиньш

конечно их дружочки сразу начали верещать, что они хотели только поговорить, а этот дикий Дейвин на них как набросится с перепугу. Но поздно: я страничку с приговором отскринила заранее, предполагая исход, и повесила во всех доступных соцсетях с издевательскими комментариями. Тогда, чтобы два раза не вставать, они вынесли смертный приговор и мне. Так что, пока весь город осознавал наличие инородной фауны и учился жить с ней рядом, я оказалась очень занята: беседовала с промосковскими боевиками об особенностях перевода «Слова о полку Игореве» со старославянского на русский. Я им не да Айгит, чтобы тратить лишние усилия на выпендреж, да так и засветиться легче. Поэтому хоронить после таких диспутов чаще всего оказывалось некого, для уборки следов вполне хватало мешка для мусора. Если меня начинали расспрашивать – я искренне удивлялась, мол, кто, когда, не видела я никого, ничего не знаю, веду блог, документирую преступления завоевателей и рассказываю о них миру. Некогда мне с этими, предавшими край еще когда он назывался иначе, отношения выяснять, слишком со многими людьми надо встретиться и обсудить дела и планы на лето.

      С Виталиком меня познакомили через не то третьи, не то пятые руки. Мне его представили, как парня из анархистов, делавших какой-то свой проект. По мнению представлявших, он мог быть мне полезных в моих делах здесь. После довольно короткого обмена репликами в сети мы договорились встретиться в пышечной на Малой Конюшенной. Она не только пережила трудную зиму, но и говорят, открылась чуть не самой первой в городе, когда вокруг все было совсем плохо, а в полную силу работала только гостиница «Астория», в которой жили иностранные журналисты и наши дорогие гости.

      Я пришла чуть раньше, и устроилась у стены лицом к двери, чтобы не пропустить его. Войдя, он обвел взглядом зал, как терминатор, как-то угадал меня, кивнул и подошел.

      Посмотрев на стол, где уже стояли мой кофе с молоком и оставшиеся две пышки, пожал плечами и сказал

      – А действительно… – развернулся и пошел к стойке.

      Вернувшись с тарелкой пышек и стаканом все того же бачкового кофе, он глянул на меня так, как будто хотел улыбнуться, но передумал:

      – Ну, рассказывай. С чем пришла, чего звала… и все прочее.

      – Знаешь, – улыбнулась я, – Вот всегда считала, что хорошие люди должны дружить. Особенно в плохих обстоятельствах. У одного есть яблоко, у другого банан, у третьего дрын, чтобы отлупить четвертого. Вместе веселее.

      – Так, – сказал он все с той же недоулыбкой, – политическую программу давай пропустим. Меня тебе уже представили, раз ты тут, тебя уже знает пол-шарика… давай сразу про конкретику, хорошо?

      – Ага, – кивнула я и отхлебнула кофе. – Я часто езжу к соседям. Много что привожу. Это туда сложно, об чем отдельная жаль, а обратно – от лекарств до средств личной обороны. Или вам лучше вообще в другую степь? Так тоже не вопрос. У меня