Отель «Нью-Гэмпшир». Джон Ирвинг

у Ронды Рей когда-то было таким же крепким, как у Фрэнни, но теперь несколько располнело. Все еще сильное, но раздавшееся. Трудно было сказать, чем от нее пахло, хотя, после того как мы вышли от Ронды, мы с Фрэнни попробовали это определить.

      – Два дня назад она помазала духами запястья, – сказала Фрэнни. – Улавливаешь?

      – Ага, – сказал я.

      – Но часов на ней тогда не было, ее брат носил тогда ее часы или отец, – сказала Фрэнни. – В общем, мужчина, который по-настоящему здорово потеет.

      – Так, – сказал я.

      – Затем Ронда надела часы, поверх духов, и она носила их весь день, пока заправляла кровати, – сказала Фрэнни.

      – Какие кровати? – спросил я.

      Фрэнни на минуту задумалась.

      – Кровати, на которых спали очень странные люди, – сказала она.

      – Там спал цирк «Номер Фрица», – предложил я.

      – Правильно! – сказала Фрэнни.

      – Целое лето! – сказали мы в унисон.

      – Правильно, – сказала Фрэнни. – И вот что мы чувствуем, когда нюхаем Ронду, – чем пахнут ее часы после всего этого.

      Это было очень близко к действительности, но я думаю, что ее запах был несколько получше, только немного. Я подумал о чулках Ронды Рей, которые она повесила в чулане своей дневной комнаты; я думал, что если понюхаю эту пару чулок как раз под коленками, то уловлю настоящий ее запах.

      – Ты знаешь, почему она их носит? – спросила меня Фрэнни.

      – Нет, – сказал я.

      – Какой-то мужчина пролил ей на ноги кофе, – сказала Фрэнни. – Он сделал это нарочно. Пытался ее ошпарить.

      – Откуда ты знаешь? – спросил я.

      – Я видела шрамы, – сказала Фрэнни. – И она мне сама об этом говорила.

      Мы отключили микрофоны во всех остальных комнатах и слушали только то, что происходит в комнате Ронды. Она чем-то была занята. Потом мы услышали, как она закурила. Мы представили себе, какие звуки она издает, оставшись с мужчиной.

      – Шумно бывает, – сказала Фрэнни.

      Мы прислушивались к звукам дыхания Ронды, смешанным с потрескиванием системы связи – древней системы, работающей, как электрическая изгородь, от автомобильных аккумуляторов.

      Когда Лилли, Эгг и отец пришли с матча, мы с Фрэнни посадили Эгга в буфет-автомат и начали поднимать и опускать его по всей шахте четырехэтажного здания, пока Фрэнк не наябедничал на нас и отец не сказал нам, что буфет-автомат будет использоваться только для белья и посуды или других вещей, которые надо убрать из комнат, но никак не для людей.

      К тому же отец добавил, что это небезопасно. Если мы отпустим веревку буфета, он пойдет вниз со скоростью, соответствующей своему весу. Это будет слишком быстро, если не для вещей, то, по крайней мере, для человека.

      – Но Эгг же такой легкий, – возразила Фрэнни. – Я хочу сказать, что мы же не собираемся испытывать это на Фрэнке.

      – Вам вообще нечего тут испытывать! – сказал отец.

      Затем потерялась Лилли,