Нищий, вор. Ночной портье. Ирвин Шоу

Ниццы. Надеюсь, что в письме нет ошибок. Будь осторожен за рулем.

      Жанна.

      Он смял письмо, сунул его в карман, вышел из лифта, подошел к двери номера и, приняв достойный вид, вставил ключ в замочную скважину.

      Джин стояла у окна и смотрела на море. Когда он вошел, она не повернулась. Ее юная и стройная фигура в полотняном летнем платье, заключенная в рамку открытого окна, темным силуэтом вырисовывалась на фоне вечернего неба. Она напомнила ему девушек из колледжа, которые танцевали на университетских балах, где он, чтобы подработать, играл в оркестре на трубе. Стоя в дверях и видя эту иллюзию незащищенной молодости, он вдруг почувствовал непрошеный, ненужный прилив жалости.

      – Добрый вечер, Джин, – сказал он и шагнул к ней.

      Она медленно повернулась. Он заметил, что ее мягкие, до плеч, волосы уложены, лицо подкрашено. Пожилая женщина, какой она когда-нибудь станет, исчезла.

      – Добрый вечер, – печально ответила она. Голос ее тоже стал обычным; впрочем, нет – обычно он был хриплым от алкоголя, злости или самобичевания.

      – Вот, пожалуйста. – Он протянул ей паспорт. – Сегодня его вернули адвокату.

      – Спасибо, – сказала она.

      – Я взял билеты на завтрашний самолет. Можешь лететь домой.

      – Спасибо, – снова поблагодарила она. – А ты?

      – Я пробуду здесь еще самое меньшее неделю.

      Она кивнула, открыла паспорт, посмотрела на свою фотографию и, грустно покачав головой, бросила паспорт на стол.

      – Самое меньшее неделю… – повторила Джин. – Ты, наверное, устал.

      – Ничего.

      Он опустился в кресло. Только сейчас он почувствовал настоящую усталость. Спал он плохо, среди ночи его будили плохие сны.

      – Как Инид? – спросил он.

      – Ничего, – ответила Джин. – Я возила ее сегодня в Жуан-ле-Пэн и купила ей детскую тельняшку. Она в ней очаровательна и не отходит от зеркала. Она сейчас ужинает вместе с няней.

      – Я попозже зайду пожелать ей спокойной ночи, – сказал он. Он расстегнул воротничок, распустил галстук. – Гретхен полетит вместе с вами, – добавил он.

      – Это вовсе не обязательно, – отозвалась Джин, но без тени неудовольствия. – Она, наверное, предпочла бы задержаться. Погода превосходная, и я видела, что ее провожал с пляжа красивый молодой человек.

      – Ей нужно побыстрее в Нью-Йорк, – сказал он. – Я попросил ее пожить с тобой и Инид, пока миссис Джонсон не вернется из Сент-Луиса.

      – Ей будет с нами тоскливо, – возразила Джин. – Я могу и сама присмотреть за Инид. Мне все равно нечего делать. – И снова спокойно, без тени неудовольствия или вызова.

      – По-моему, лучше, если рядом будет Гретхен, – осторожно сказал он.

      – Как хочешь. Хотя ты знаешь, неделю я могу не пить.

      – Знаю, – подтвердил он. – Но, как говорится, береженого Бог бережет.

      – Я тут думала о нас, – снова спокойно, без враждебности сказала она. – О том, через что нам пришлось пройти.

      – Почему бы не забыть о том, через что нам пришлось пройти? – спросил Рудольф. У него не было настроения