Одиночество волка. Владимир Колычев

крикнула женщина.

      Степан вырвался и погнался за беглецом. Но тот показал завидную прыть. Очень скоро опер понял, что проигрывает ему в скорости.

      – Стой! Стрелять буду! – крикнул он.

      Но Вахмистров не реагировал и не сбавлял ход. Он выскочил со двора на улицу, побежал по прямой вдоль многоэтажек.

      Степан отставал, но продолжал бежать. Он уже был на последнем издыхании, когда Вахмистров вдруг упал, попытался подняться, но снова растянулся на земле и застыл.

      Степан подбежал к нему, приложил пальцы к шее. Пульса не было. Похоже, сердце не выдержало бешеной нагрузки и остановилось.

      Степан почему-то вспомнил Сафрона. Это было зимой. Сафрон уже тогда вовсю изображал хозяина положения. Его пропустили в изолятор к Агнессе, а он решил заглянуть в камеру к своему лютому врагу. На Ската тогда надели наручники, но он боднул Сафрона головой. Да так, что у того остановилось сердце. А тут Степан. Он ударил его кулаком в грудь, и мотор запустился. Может, зря он это сделал? Не надо было воскрешать Сафрона?

      Но сейчас Степан просто обязан был вернуть Вахмистрова к жизни. Без него на похищенное золото не выйти. Он ударил его в грудь обеими ладонями, но бесполезно. Тогда опер стал давить на грудь в ритме бьющегося сердца. Он подавил в себе брезгливость, сделал дыхание рот в рот.

      Сердце не работало, но Степан руки не опускал. Массаж сердца, затем искусственное дыхание, снова массаж. Он уже потерял надежду, когда Вахмистров дернулся, хватнул ртом воздух.

      Степан оторвался от него, брезгливо сплюнул, вытер губы.

      – Ну и как? Кайф? – донеслось вдруг сзади.

      Он повернулся и увидел двух сержантов патрульно-постовой службы. Оба смотрели на него как на законченное ничтожество. О причине этого легко можно было догадаться.

      Степан полез в карман за удостоверением. Но парни набросились на него, схватили за руки, попытались заломить их за спину. А Вахмистров стал подниматься, собрался убегать.

      Глава 5

      С чеченцами Сафрон разбираться не рискнул. Зато он поставил на уши двух утырков, которые посмели рэкетнуть его подшефного коммерсанта. Пацаны возомнили себя крутыми, наехали на ларечника, сорвали с него куш и решили это дело обмыть. В кабаке их тепленькими и взяли.

      Сафрон мог бы и не ехать на разбор. Но утренний разговор с Агнессой комом стоял у него в горле. Как будто он не в состоянии спросить за тех, кого приручил. Может, и пацаны так думали.

      Одного утырка он боднул головой. Другого ударил с ноги. Оба легли перед ним на землю. Место безлюдное, ночь, луна. Целая стая двуногих волков. Достаточно будет одного слова Сафрона, и они загрызут этих шакалов.

      Но Сафрон своих хищников с цепи не спускал. Он основательно избил одного утырка, а второго поставил перед фактом. Десять штук баксов с них, срок – неделя. Потом включается счетчик.

      В машину он садился в отличном расположении духа. Сафрон чувствовал себя вершителем судеб и повелителем волков.

      – По домам? – спросил Ступор.

      Он, похоже, жалел о том, что босс не дал ему пройтись кулаком по мордам этих утырков.

      – Ну а куда?

      Дома