Одиночество волка. Владимир Колычев

и заставил посмотреть на себя.

      – Не было. Но это не твоя заслуга.

      – А чья?

      – Траур по мужу.

      – Было трудно?

      – Представь себе, нет.

      – Это хорошо, что ты умеешь меня ждать.

      – Меня сегодня ограбили.

      – Да, ты говорила.

      – Может, спросишь, что да как? Или ты все знаешь?

      Пантелей обжал пальцами обе ее щеки.

      – Не надо так говорить, – жестко сказал он, пристально глядя ей в глаза.

      Марина испугалась и даже запоздало мотнула головой, освобождаясь от захвата.

      – Я бы не посмел тебя ограбить. И ты не смей меня обвинять.

      – Никогда так больше не делай, – сказала она, села, приложила пальцы к щекам, поморщилась.

      Пантелей понимал, что сделал ей больно, но раскаяния не было. Женщина должна знать свое место. Даже если она любимая.

      – Мне здесь решать, что можно делать, а что нет.

      – Вообще-то это мой дом.

      – Жила бы ты сейчас на Арбате со своим стариком, – заявил он.

      – Не вижу ничего в этом плохого.

      – Я же знаю, что ты его терпеть не могла.

      – Лучше с ним, чем без него.

      – Ты уже так привыкла говорить эти слова, что и сама в них поверила. У тебя перекусить есть? – спросил он, поднимаясь.

      – Для тебя ничего нет.

      Пантелей прошел на кухню, открыл холодильник, а там оливье в закрытой стеклянной посуде, отбивные, колбаса, сыр. И две бутылки пятизвездочного армянского коньяка. Марина, конечно же, ждала его.

      – Это у тебя называется ничего?

      – Это называется держи карман шире! – ответила она, прошла в ванную, минут через пять вернулась, открыла холодильник, недовольно махнула рукой и заявила: – У меня не курят.

      – У нас не курят, – сказал он, выбрасывая окурок в форточку.

      – Я тебя здесь не пропишу.

      – Не надо меня прописывать. Я птица вольная. Сегодня здесь, завтра там. Но душой всегда рядом с тобой.

      – Выпить хочешь?

      – Нет.

      Марина удивленно глянула на него.

      – Цирроз печени боюсь заработать, – совершенно серьезно сказал он.

      – Значит, шутишь. – Она вынула из холодильника бутылку, передала ему и встала к плите.

      – Значит, ограбили тебя, говоришь, да? – скрутив крышку с бутылки и наполнив рюмки, спросил он.

      – Девять килограммов золота увели.

      – Неслабо!

      – Наследство от Игоря.

      – Там много чего было.

      – Я все продала. Оставила только золото и деньги.

      – Много денег? – Пантелей не должен был задавать этот вопрос, но удержаться не смог.

      Игорь Львович жил кучеряво. Потому как работал с размахом, не боялся рисковать. Целая сеть подпольных стоматологических кабинетов с импортным оборудованием – дело нешуточное. Золотом он занимался с присущим ему энтузиазмом. Не боялся, что его посадят или ограбят. А зря. Его не только ограбили, но и положили. Так ему и надо! Нечего было на молодой и красивой жениться.

      Марина унаследовала все состояние старика. А там и квартиры, и картины,