Голоса. Олег Александрович Холодов

подъездом на улице N, жду, тут холодно, и показываются первые звёзды, бусинками рассыпающиеся по небу. Кстати, мне иногда снится странный сон – я смотрю в небо, там чёрное небо со звездами, очень холодно, меня трясет и почему-то ощущение, что мне очень плохо. И сон мне этот снится периодически, я точно помню, что и как там. О, кто-то вышел, но это девушка («Блин, зима, а она в юбочке и чулках, накрашена, вряд ли за продуктами, рядом такси нет, значит, ей пешкодралом, заморозит ж себя устрицу и писать больно будет», – замечает Купец).

      Такс, ладно, Пельменный, ну и где твой кореш, он не мог бы уже спуститься, чтобы я не стоял и не ждал, когда наконец-то смогу взять бабки и купить псину для твоих ребятишек. В подъезде куда теплее, я закурил и достал телефон. Кхм, что там у нас?

      Ага, снова эта реклама черного экрана с надписью «скоро». Что бы это могло быть? А хрен его знает. О, заметка о Подольском Мосте в Киеве. Хех, европейцы, мост в центре города с 90-x стоит недоделанный, и каждый, кто приходил к власти, обещал его сделать. И что-то у них во власти такие кадры засели, что видимо стоять тому мосту ещё долгие годы недоделанным.

      («Да и вообще, как можно их воспринимать за угрозу, когда они свои армии целенаправленно в котлы направляют. Нет, серьёзно, у них, когда ветераны собираются, спрашивают друг у друга, кто в каком котле служил? Вояки хреновы», – звучит голос Пельменного Царя).

      О, ещё забавные новости.

      Челябинец избил врача за отказ делать аборт. Так и представляю, как стоят пары в очереди на абортаж, йо-хо-хо, ребёнок им не по карману, кто-то может и хочет оставить плод, но смирился/смирилась, что так будет лучше, и прячет свои думы глубоко внутри, что выплеснется, спустя какое-то время, и погубит их отношения, как они погубили свой плод.

      О ещё, глава Эстонии Микк Марран допускает возможность драк прибывших в страну британских военных НАТО с местным населением, но видит в этом "руку Москвы". Чего, бл*дь?

      Пишут на полном серьёзе, что население не очень радо иноземным солдатам и при возможности горят желанием начистить пару натовских рож. И что в этом виновата моя страна. Мол, агентов подсылают, чтобы опорочить военнослужащих, и не первый раз так. Как говорит поехавший местами Жириновский – вот кретины прибалтийские, забыли, как немцам помогали жидов истреблять. («Евреев», – поправил меня Революционер, он рассказывает, что на картах фашистов Эстония была отмечена, как свободная от евреев, очищенная, и что прибалты тоже не просто так СССР не любили; что героизация лесных братьев – это закономерный итог прибалтийского национализма, и что неспроста там фашики маршируют и, в какой-то национальный праздник, высадку немецкого десанта карательного устраивают, который, в действительности, местное население неплохо так сократил.

      Бла-бла-бла, Революционер, давай попозже?

      Тут из размышлений о геополитике меня вырвал голос. Я поднимаю глаза и вижу мужичонку, стоящего напротив надписей «Хой-Цой-Х*й». Неприметный, в очках. Пельменный говорит, что ему нужно сказать, я повторяю, и