Сны. Микаэль Лейдон

спустя четыре года произошло сильное землетрясение, море захлестнуло город, разрушило и уничтожило кладбище и много зданий.

      – Что, совсем? Полностью?

      – Полностью. Окончательно и бесповоротно… Л'Оллонэ со своими людьми попал в руки дикарей предположительно в 1669 году. Был, как указывает Эксквемелин, разорван в клочья, зажарен и съеден.

      – Жуть, блин… – она поежилась.

      – Ты просто не умеешь его готовить. И…что-то еще… А-а, не ругайся… Уильям Дампир умер в марте 1715 года, оставив после себя долги на две тысячи фунтов стерлингов. Место его захоронения неизвестно.

      – Подожди… – она нахмурилась. – Получается, что не существует даже их могил? И это одни из самых известных пиратов?

      – А тебе известно, где похоронен Питер Блад?

      – Нет, но… – она замолчала.

      – Вот тебе и последнее сходство, – устало произнес он. – И лично меня сие успокаивает и окончательно примеряет с окружающей действительностью.

      – В смысле?

      – В прямом, – коньяк наконец-то снял последние тормоза. – Все, абсолютно все, озабочены, где и как их похоронят. А я вот что думаю – если от таких людей, людей, делавших историю, и какую историю! – ничего не осталось, то кто по сравнению с ними мы? Великие путешественники вокруг собственного дома? Победители тараканов и комаров? Первооткрыватели тушенки и кильки в томатном соусе? Губернаторы дачных домиков в деревне? Капитаны резиновых лодок?

      Он снова замолчал, как бы со стороны оценивая философский смысл своего последнего высказывания. Стало очень грустно, отметил он, очень. Впрочем, есть классическое средство, ну, остатки классического средства поправил он сам себя и тут же с самим собой согласился. И прелесть в том, что не надо делиться – то ли коньяк сделал свое дело, то ли объем знаний оказался чрезмерным – но собеседница мирно спала на его плече.

      Бутылку, как оказалось, удалось схватить в самый последний момент – в следующее мгновение ее менее удачливые и более пустые подруги со звоном покатились между рядами кресел по направлению к кабине пилотов. Посадка, пришло понимание, однако пилот крут – с таким углом тангажа можно ведь прямиком на том свете очутиться. Кривая усмешка и последнее на сегодня пожимание плечами подвело итог дня.

      А кто сказал, что на том свете хуже, чем на этом?

      Сон пятый

      Кровь. В полночь черная, как уголь.

      Молчание затянулось, и он ничего не мог с этим поделать. И не потому, что до начала отсчета оставались мгновения. И не потому, что у большинства команды не было никаких шансов пережить это дело, а ведь с некоторыми он плавал более пяти лет. И уж вовсе не потому, что он испытывал угрызения совести.

      Он со всей очевидность понял, что это будет их последнее плаванье – и пусть конец для всех будет разным, но он будет – и сомнений в этом никаких. И вроде как людей надо ободрить, поднять боевой дух – ибо впереди самый тяжелый и самый важный бой в их жизни. Вот только…

      Лично для себя слова он знал, ибо уже не раз твердил