.

и становишься обыкновенным человеком?

      В баре они выпили по чашке кофе, слегка расслабились, и только после этого Воронов, уже выстроивший линию действия, сказал:

      – Каждый возьмет на себя часть проблемы. Я буду работать на светлое будущее твоего освобождения, а ты думай, где мы проведем эти полторы недели.

      Ирма уставилась на него:

      – Ты шутишь?

      – Нет, – ответил Воронов. – Тебя устраивают такие условия?

      Ирма ответила почти без раздумий:

      – Ну… я давно обещала бабушке приехать на несколько дней. Но это далеко.

      – Где твое «далеко»?

      – В Сибири.

      – В Сибири? – Воронов улыбнулся. – Ну что, время выполнять обещания?

      Ирма улыбнулась следом за ним, но потом спросила снова обеспокоенно:

      – А как мы отсюда уйдем?

      Шурик мог бы выпустить их через потайной ход, который выводил вообще в другой переулок. Именно потайной, а не черный, он же служебный. Черный-служебный был известен всем, а этот, потайной, только Шурику и Воронову, но пока сообщать Ирме о потайном не хотелось, и они ушли через черный.

      По дороге, пока протискивались мимо пустых коробок и ящиков, Воронов сказал:

      – Нам нельзя садиться на самолет, если уж они так строго за тобой следят.

      Ирма отреагировала тотчас:

      – Можно на «Сапсан», а в Нижнем сядем на самолет. Не будут же они подключать ФСБ к нашим поискам.

      Воронова слегка царапнуло, как сразу и без колебаний она сказала «нашим», но, по сути, Ирма была права.

      «Сапсан» и самолет до Города сделали свое дело, как и положено, а вот от Города до деревни, где жила бабушка Ирмы, они добирались с большими трудностями. Оказалось, цивилизация еще не добралась до нашей глубинки.

      Но все-таки они добрались, и, когда бабушка, удивленно бормоча, застелила кровать Ирме в доме, а его повела на чердак, Воронов уже хотел спать так сильно, что готов был калачиком свернуться на полу. Бабушка, однако, оказалась довольно человеколюбивой и, кинув на пол какую-то вонючую шубу, сверху бросила простынь, на нее подушку, а сбоку одеяло.

      После этого, бормоча что-то себе под нос, спустилась вниз.

      Оставшихся сил Воронову хватило лишь на то, чтобы раздеться, бросая одежду себе под ноги.

      Он не услышал, когда и как сюда пробралась Ирма, но утром его это обрадовало.

      2

      Бабушка Ирмы за несколько часов много раз меняла свой тон и отношение к происходящему вообще и к Воронову в частности.

      Поначалу она, поджав губы, едва слышно ответила на их приветствия, когда они спустились вниз. При этом одним взглядом она выразила свое отношение и к внучке, которая утром выходила вместе с мужчиной, нимало не стесняясь этого, и, конечно, к Воронову, который был для нее вообще «непонятно кем».

      Завтрак был не очень привычный для столичных жителей, но невероятно вкусный: отварная картошка, зелень прямо с грядки и постное масло. Ирму такой набор продуктов не удивил: она положила на тарелку пару картофелин и сноровисто раздавила их вилкой, потом посолила, посыпала зеленью, перемешала все это и с аппетитом