Тайна старого городища. Константин Гурьев

кабинете, пока шли к креслам, Воронов спросил:

      – Вы, значит, считаете, что Сибирь могли превратить в отдельное государство?

      – Более того, это пытались сделать, – кивнул Скорняков. – Что есть государство? Система, сочетающая в себе максимально возможное число элементов, обеспечивающих жизнь людей, являющихся его гражданами. И Сибирь с ее просторами и природными ресурсами вполне может стать «площадкой заселения».

      – Ну, это в принципе, – условно согласился Воронов.

      Ему необходимо было вытащить из Скорнякова хоть что-то полезное для поисков.

      А тот продолжал:

      – Так вот, вернемся к временам Петра Великого. Он, как известно, совершил множество реформ, в том числе и реформу управления, в том числе и создав Сибирское губернаторство. Во главе его был поставлен человек, Петру хорошо известный, человек, трудами своими заслуживший любовь государя и уверенность в его полной преданности, князь Гагарин. Матвей Гагарин.

      Скорняков подошел к полке, взял довольно толстую папку.

      – Вот тут у меня кое-что о Гагариных. Надо сказать, что представители этого семейства к тому времени уже занимали должности воевод, то есть прежних управленцев, выражаясь современным языком, управленцев дореформенных. Ну а Матвей всех их как бы объединил. Во всяком случае, такова легенда, а, точнее говоря, версия. Версия, потому что формально Гагарин был казнен за воровство! Однако ходили упорные слухи, будто у Гагариных существовал план отделения Сибири от России и провозглашения Сибирского царства. Отсюда будто бы и казнь, и довольно зверские последствия: Гагарина не снимали с виселицы несколько месяцев.

      – В назидание другим?

      – Возможно, но есть некоторые странности. Следствие по делу началось еще в четырнадцатом году, а приговор ему вынесен в двадцать первом.

      – Ну и что? Даже сегодня следствие порой затягивается на годы, а уж тогда-то. В ту пору свидетеля для допроса из того же Томска, например, самолетом не доставишь.

      Воронов усмехнулся, но видно было, что рассказ Скорнякова все сильнее интересует его.

      – Можно, конечно, и так сказать, – почти примиряюще кивнул Скорняков. – Но вы уж позвольте мне продолжить. Важно обратить внимание на еще одно обстоятельство, еще одно событие, произошедшее в то же время, – дело царевича Алексея.

      – Он-то тут при чем? – искренне удивился Воронов.

      – Тут «при чем» почти вся система управления Россией того времени. Дело в том, что воцарением Романовых в 1613 году были возмущены многие родовитые семьи. Сам порядок выдвижения, система созыва Земского собора вызывали сомнения и протесты. Первый Романов – Михаил просидел более-менее мирно, а при Алексее Михайловиче уже открытые столкновения. Два рода становятся во главе враждующих партий, по родам жен: сперва – Милославские, потом – Нарышкины! А если есть вожди, то есть и дружина! В общем, начались серьезные драки между партиями, а в числе прочих обвинений то и дело летали слухи о незаконном воцарении.

      Ну, а потом Петр Алексеевич. Мы-то больше о его величии говорим, о том, как он Россию укреплял, и упускаем другую