Тайна старого городища. Константин Гурьев

реки возвращались, когда солнце уже двинулось к заходу. Едва заметно, но тронулось.

      Шли быстро. Во-первых, потому что у Ирмы подгорели плечи, а во-вторых, на природе зверски проголодались, но обнаружили это, лишь когда стали собираться домой.

      Они сначала и не услышали, как кто-то кричит. Обернулись лишь тогда, когда и кричавший уже был близко. К ним приближался быстрым шагом, почти бегом Овсянников. Глядел почти неотрывно на Ирму, но несколько раз как-то оценивающе поглядел на Воронова. Подошел, остановился. Махнул рукой:

      – Чего уж там! Ирма, мне кажется, я сегодня видел Клевцова.

      – И что? – спросила Ирма, и Воронов почувствовал, как она напряглась.

      – Да, так-то оно бы и ничего, – пожал плечами Овсянников. – Но он как-то странно себя повел. Я, видите ли, без очков плохо вижу, так что, пока «глаза обувал», он уже меня разглядел и повернул в сторону. И – шире шаг!

      – Ну… Иван Герасимович… может, это и не Клевцов был?

      По голосу Ирмы было ясно, что она и сама не верит в ошибку учителя.

      – Ну, может, и не Клевцов, – кивнул Овсянников. – Тот-то подошел бы.

      – А у меня, Иван Герасимович, ночью был Барабаш, – выпалила вдруг Ирма.

      – Федор?

      – Федор.

      – Ну, тогда…Тогда, я видел именно Клевцова, Ирма, – развел руками учитель и повернулся к Воронову. – Тогда я скорее к вам, Алеша. Вы, пожалуйста, Ирму никуда одну не отпускайте и будьте …

      Он замолчал, подбирая слова, потом закончил с неловкой полуулыбкой:

      – …получается, что вам надо быть бдительным, Алексей, – и повернулся к Ирме: – Вот ведь как получается.

      – Иван Герасимович… – начала Ирма, но тот прижал руки к груди:

      – Прости старика, милая, опаздываю. Завтра все обсудим, а сегодня буквально пару слов выслушай. Ты помнишь, что в тех рассказах старых жителей, которые мы собирали и читали, нас удивляли слова о собачьем лае?

      Ирма тряхнула головой, будто отгоняя сон:

      – Какой лай, Иван Герасимович?

      – Люди из деревень, которые нам рассказывали про «чертово городище», говорили, что слышали издали, будто через пелену, собачий лай!

      Ирма шлепнула себя по лбу:

      – Конечно, помню!

      – Так вот, мы не верили, что по лесу могут бегать стаи собак.

      – Не верили, да и не могут они…

      – И не они!

      – Что?

      – Не собаки это были, Ирма! Вполне возможно, что это был лай лисий. И это значит, возможно, что где-то там был питомник по разведению пушных зверей. Край-то у нас богат «мягким золотом», как говаривали в древние времена, и, возможно, кто-то решил вместо того, чтобы по тайге плутать в поисках зверя, разводить его у себя под боком. Делов-то – только, что клетки сколотить.

      – Ну, а связь какая? – невольно вмешался Воронов.

      Овсянников уперся пальцем в пуговку на рубашке Воронова:

      – Есть у меня соображения некоторые, но все это – завтра. Приходите часов в десять, будем чай пить. А ты, Ирма, вспомни, кстати, того краеведа, которому мы письмо