Assassin’s Creed. Origins. Клятва пустыни. Оливер Боуден

окончил рассказ и только тогда ощутил всю тяжесть от навалившихся воспоминаний.

      – Твой отец спас тогда много жизней и наш храм. – Рабия очистила финик, выдавила косточку, после чего отправила плод в рот. – Меня тогда там не было, и о случившемся я узнала от Сабу. Шайка ворвалась в храм. К тому времени, когда там появился твой отец, многие работники пали жертвами разбойников. Не вмешайся он, они бы разграбили ценности и, быть может, даже убили бы оракула.

      – Менна был там?

      – А отец ничего тебе не рассказывал?

      – Нет. Никогда.

      – Менна, конечно же, явился туда вместе со своими негодяями, но сумел улизнуть.

      Взгляд Рабии сделался задумчивым.

      – Та ночь кардинально изменила жизнь твоего отца, – после долгой паузы сказала она. – Он увидел жуткие события глазами тех, кого любил, и усомнился не только в собственном пути, но и в том, который уготован тебе как его сыну. Сабу испугался за тебя. Отсюда и его нежелание готовить тебя к роли защитника. Он стал говорить о желании уберечь тебя от жестокостей. Отец твердил, что ты не готов. Это стало его главным доводом. Мы с Ахмоз говорили, что он цепляется за любую причину, только бы не заниматься твоим обучением. Но Сабу упорно повторял, что ты не готов.

      – Я всегда был готов. Я хотел идти по отцовским стопам. Это было главным моим желанием.

      Рабия не улыбнулась, а снова наградила меня пристальным, всезнающим взглядом. Умела же она так смотреть!

      – Говоришь, всегда был готов? А чем подкреплялось твое желание? Какие действия ты намеревался предпринять, чтобы совместить две стороны своей жизни: «дружбу» с Айей и «работу» защитника Сивы? Как насчет желания твоей подруги вернуться в Александрию? Перечисли шаги, которые убедили бы твоего отца, что ты – достойный продолжатель его миссии? Что при любых обстоятельствах ты останешься в Сиве?

      – Я надеялся…

      – Ты надеялся! – громко расхохоталась Рабия. – Одних надежд недостаточно. Что еще?

      Я переминался с ноги на ногу. Рабия вовлекла меня в сражение, где требовалось иное оружие, нежели меч или собственные кулаки.

      – Я всегда был преданным сыном.

      Рабия закатила глаза и фыркнула. И этот ответ ее не удовлетворил.

      – Не густо. Что еще?

      Я покачал головой:

      – Но ведь и я могу спросить: а что сделал отец, дабы убедиться в моей пригодности защищать Сиву?

      – Твоего отца, Байек, обуревают сомнения, – суровым, отрешенным голосом ответила Рабия. – Сомнения насчет тебя, себя самого, насчет жизни, вроде бы тебе предначертанной, где ты будешь вынужден не расставаться с оружием. Отца нужно убедить. Я еще раз тебя спрашиваю: ты уверен, что действительно хочешь идти по его стопам?

      Я удивленно посмотрел на целительницу.

      – Чему ты удивляешься? – сердито спросила Рабия.

      – Ты повторила вопрос, который недавно задавала мне Айя.

      В глазах Рабии что-то мелькнуло. Кажется, одобрение. Интересно бы знать, чтó она думает о наших