Когда время становится круглым. Сергей Семипядный

взгляд на Спецназа.

      – Нет, это люди… В смысле, нелюди. Но по виду и на вкус, полагаю, такие же. А с учётом того, что их забугорные спецслужбы подкармливают, то и вообще…

      Обжора, оставив вдруг кость, вскочила и возмущённо вытаращила глаза.

      – Вы что?! Да за это же… Забыла, как это называется.

      – Каннибальство, – подсказала Лежебока. – Да. Кхе! Всю диаспору бездомных изведут.

      Лежебока потягивается и укладывается поудобней, на бочок.

      – Во-первых, каннибальство, – решил поправить Спецназ, – это когда люди – людей, а во-вторых, террористов и вообще-то принято уничтожать при задержании. И уничтожают. Но, правда, не поедают.

      – А у людей всё не как у зверей, – скривилась Обжора. – Убьют, а потом закопают. И зачем убивать было?

      И она вновь принялась за кость.

      – Если не обезвредить террористов, то погибнет масса людей, – вздохнул Спецназ. – Это смерть и куски мяса на всю округу.

      Обжора отшвырнула в сторону остатки кости и подбежала к Спецназу.

      – Куски мяса на всю округу?

      – На всю. И сырое, и запечённое.

      Обжора изумлена.

      – То есть – как сроду не бывало?!

      – Говорят же тебе, – лениво протянула Лежебока.

      – Здорово! – вскричала Обжора.

      – Что здорово? – нахмурился Спецназ.

      – Я наемся, наемся навсегда, – мечтательно проговорила Обжора. – Если будет столько мяса, то, естественно, – навсегда. И больше не надо будет. И даже желания не будет.

      Лежебока скептически усмехнулась.

      – Желания не будет? Это ты загнула. Кхе! Так не бывает.

      – Потому что столько много никто не ел. А если съесть, то – будет.

      – А удовольствие от еды? Ведь когда с хрящиком… – почти что промурлыкала Лежебока своим сипловатым голосом.

      – А удовольствие останется навсегда. Когда на всю округу и сырое, и запечённое, и косточки, и потрошки… Да о чём мы говорим – не бывает же! – вдруг перебила саму себя Обжора и принялась искать недоеденную кость.

      – Погибнут не только люди, – покачал головой Спецназ. – Нас тоже на куски порвёт.

      Обжора замирает и оборачивается. На морде её – выражение высшей степени изумления.

      – Всех? Но кто-то же должен будет… Имею в виду, что кто-то же мясо-то пособирает. А? Разве нет?

      – А никто.

      – Нет, кто-то останется, – не верит Обжора. – Я, чур, останусь! Да, я больше всех всегда хочу есть. И я наемся раз и навсегда. И удовольствие тоже – навсегда… Потому что будет очень сильным. Сильным и твёрдым. Как камень. Да, как камни, которые настолько твёрдые, что никуда не исчезают вовек.

      Неожиданно, из ниоткуда практически, появляются Сплетница и Турист. Сплетница похожа на большеглазую блондинку болонских кровей, а Турист фигурой русская гончая, а на морду – пекинес нестриженый. Сплетница в жутком возбуждении.

      – Что произошло? Что происходит? – вертится она,