Истоки постмодернизма, краткая история авангарда. Памятка искусствоведа. Геннадий Логинов

учености влюбленного, а во-вторых, ради звучности самого слова «Паллада». Примерно в середине стихотворения я также воспользовался силою контраста для того, чтобы углубить окончательное впечатление. Например, нечто фантастическое и почти, насколько это допустимо, нелепое привносится в первое появление Ворона:

      Без поклона, смело, гордо,

      Он прошел легко и твердо,

      Воспарил с осанкой лорда

      К верху входа моего.

      В двух последующих строфах этот эффект проводится с большею очевидностью:

      Оглядев его пытливо,

      Сквозь печаль мою тоскливо

      Улыбнулся я – так важен

      Был и вид его и взор.

      «Ты без рыцарского знака —

      Смотришь рыцарем, однако,

      Сын страны, где в царстве Мрака

      Ночь раскинула шатер!

      Как зовут тебя в том царстве,

      Где стоит Ее шатер?»

      Каркнул Ворон: «Nevermore».

      Изумился я сначала:

      Слово ясно прозвучало,

      Как удар —

      Но что за имя «Никогда»?

      И до сих пор

      Был ли смертный в мире целом,

      Где в жилище опустелом

      Над дверьми, на бюсте белом,

      Словно призрак древних пор,

      Сел бы важный, мрачный, хмурый,

      Чёрный Ворон древних пор

      И назвался «Nevermore»?

      Обеспечив таким образом развязку, я немедленно оставляю все причудливое и перехожу на интонацию, исполненную глубочайшей серьезности, начиная со строфы, следующей прямо за только что процитированными:

      Но, прокаркав это слово, вновь молчал уж он сурово…

      И т. д.

      С этого времени влюбленный более не шутит, более не усматривает в облике Ворона даже ничего фантастического. Он называет его: «мрачный, хмурый, черный Ворон древних пор», чувствует на себе его «горящий, пепелящий душу взор». Эта смена мыслей или фантазий влюбленного имеет целью такую же смену и у читателя – дабы привести его в нужное состояние для развязки, которая и следует как можно более скоро.

      После собственно развязки – когда Ворон прокаркал «nevermore» в ответ на последний вопрос влюбленного – суждено ли ему встретить свою возлюбленную в ином мире, – стихотворение в его самоочевидном аспекте, как законченное повествование, можно счесть завершенным.

      Покамест все находится в пределах объяснимого, реального. Какой-то Ворон, механически зазубривший единственное слово «nevermore», улетает от своего хозяина и в бурную полночь пытается проникнуть в окно, где еще горит свет, – в окно комнаты, где находится некто погруженный наполовину в чтение, наполовину – в мечты об умершей любимой женщине. Когда на хлопанье крыльев этот человек распахивает окно, птица влетает внутрь и садится на самое удобное место, находящееся вне прямой