Черновик. Чистовик (сборник). Сергей Лукьяненко

юных героев в детских фильмах, затрачивая метров десять толстой веревки и совершенно не гарантируя результата. Ноги примотаны к ножкам кресла, руки – к подлокотникам, еще несколько петель вокруг пояса и петля на шее.

      И повсюду – кровь. На мешковатых штанах из темно-коричневой ткани, на прыщавом мальчишеском лице. Кровь совсем свежая. Но многочисленные порезы – на лице, на руках, на торсе – уже не кровоточат.

      Я осторожно прижал пальцы к сонной артерии. И почувствовал слабое редкое биение.

      – Он жив, – удивленно сказал я.

      – Чего? – Котя все еще стоял в дверях. – Да из него вся кровь вылилась!

      – Пацан живой. – Я встал. – Куча мелких порезов, но ничего страшного. Развяжи его и положи на диван…

      Сам я отправился к женщине. Та же самая картина: неглубокие порезы, кровоподтеки. Крови потеряла много, мне показалось, что ковер под ногами влажно хлюпает. Но живая.

      – Какой идиот завязывал узлы? – ругался Котя, стаскивая веревки с пацана. – Снять как нечего делать…

      – Они не только глупые, они еще и целомудренные, – сказал я, глядя на женщину. – Не потрудились даже одежду снять…

      Конечно, в пыточном деле я профан. Но если уж взялся кого-то мучить и тыкать ножиком, то разумно вначале жертву раздеть. Во-первых, видно результат своей работы. Во-вторых, голый человек уже заранее напуган и унижен.

      А тут – с пацана сняли только рубашку, женщину вообще не рискнули раздеть.

      У старухи – ей было за шестьдесят, не меньше, – я тоже нашел пульс. Пожалуй, из троицы она была самой колоритной. Если пацан был типичным подростком, которому в пору рекламировать лосьон от угревой сыпи, женщина походила на обычную домохозяйку лет сорока, то старуха скорее напоминала маститую актрису в возрасте. Я не о внешности, а о том редком типе харизматичных женщин, которые с годами утрачивают внешнюю привлекательность, но обретают внутреннюю силу. Старая, но крепкая; с лицом морщинистым, но фактурным; с седыми, но густыми и ухоженными волосами. Среди русских женщин такие редкость – обычно они превращаются либо в затюканных, либо в сварливых бабок. Среди западных тоже, они в большинстве своем мигрируют в сторону бодрых туристок в шортах и с фотоаппаратом.

      Убрав руку, я в задумчивости отступил от кресла.

      Старуху пытали меньше всего. Несколько синяков – будто размашисто, но неумело били по лицу. Несколько порезов на шее – скорее всего запугивали, прижимая нож к горлу. Роскошное (но предусмотрительно глухое) платье из шелка цвета морской волны даже не было запачкано.

      – Странно, – неожиданно сказал Котя. – Как в анекдоте.

      – В каком?

      – Ну, где бабка наняла наркоманов свинью зарезать… А те выходят из сарая и говорят: «Зарезать не зарезали, но покоцали»!

      – Притащи сюда какой-нибудь труп, – попросил я.

      – Чего? – Котя вздрогнул. – Чего-чего?

      – Приволоки труп, трудно, что ли? – спросил я. – Не хочется мне этих без внимания оставить… Или я схожу,