Воздух и ветер. Сочинения и фотографии. И.Н. Жданов

листопад,

      и он летит на слух, еще не сознавая,

      что слух сожжет его и не вернет назад.

      Баллада

      Я поймал больную птицу,

      но боюсь ее лечить.

      Что-то к смерти в ней стремится,

      что-то рвет живую нить.

      Опускает в сердце крылья,

      между ребер шелестит

      и порывами бессилья

      неотступное двоит.

      А глаза в холодной схиме,

      и нельзя никак прочесть

      там созвездьями иными

      в буквы сложенную весть.

      Не намеренно – случайно –

      воздух клюва пригублю,

      настороженную тайну

      ненароком разделю.

      …Вот по плачущей дороге

      семерых ведут в распыл.

      Чью беду и чьи тревоги

      этот воздух сохранил?

      Шестерых враги убили,

      а седьмого сберегли.

      Шестерым лежать в могиле,

      одному не знать земли.

      Вот он бродит над землею,

      под собой не чуя ног,

      мерой Бога именною

      бесконечно одинок.

      Снегопад бывает белым

      и не может быть другим.

      Только кто же мажет мелом

      в сон свивающийся дым,

      если в мире, в мире целом

      только он и невредим?

      Он идет, себя не пряча

      в исчезающей дали,

      потому что тех убили,

      а его убить забыли

      и случайно сберегли.

      Сберегли его, не плача,

      память, птица, пар земли.

      «Во дворе играют в домино…»

      Во дворе играют в домино,

      молчаливы флейты папирос,

      сквозь дымок качается окно

      дома, обреченного на снос.

      На балконе сушится белье,

      наизнанку вывернутый быт,

      разбинтованное бытие,

      откровенное, как инвалид.

      Старый стол простужено скрипит,

      схваченный гвоздями домино,

      слева сердце или дом дрожит,

      флейтам в такт качается окно.

      Контрапункт

      Останься, боль, в иголке!

      Останься, ветер, в челке

      пугливого коня!

      Останься, мир, снаружи,

      стань лучше или хуже,

      но не входи в меня!

      Пусть я уйду в иголку,

      но что мне в этом толку?

      В ней заточенья нет.

      Я стану ветром в челке

      и там, внутри иголки,

      как в низенькой светелке,

      войду в погасший свет,

      себя сведу на нет.

      Но стоит уколоться

      кому-нибудь, как вдруг

      свет заново прольется,

      и мир во мне очнется,

      и шевельнется звук.

      И вспрянут где-то кони,

      спасаясь от погони

      беды, пропавшей в стоне,

      в лугах теряя след.

      Нет лжи в таком обмане.

      И топот, скрытый в ране,

      копытами раздет.

      Табун с судьбой в обнимку

      несет на гривах дымку,

      и на его пути

      глядят стога из мрака,

      как