Впервые замужем (сборник). Павел Филиппович Нилин

секретарь, оправившись от смущения, заговорил:

      – Мне неудобно, Варя. Это вообще-то как будто меня не касается. Это личный вопрос. Но все-таки кто же отец ребенка? Интересно все-таки… Мы свои…

      – Один гражданин, – сказала Варя насмешливо, – пожелавший в общем остаться неизвестным…

      – Так, так, – секретарь забарабанил пальцами. – И желания отца и матери в общем совпали, чтобы остаться неизвестными?

      – Нет, – сказала Варя, улыбаясь весело, – мать известна. Я мать. И вот, как женщина с ребенком, я прошу тебя пустить меня на производство. Мне там легче будет. Не надо бегать. Мне сейчас нельзя бегать…

      Дня через три ее желание было исполнено. Она вошла в тот цех, где работает Добряков и где она работала когда-то. Это было утром.

      Добряков увидел ее и обрадовался. Она идет к нему мириться. Наконец-то! Он был великодушен, Добряков. Он не хотел напоминать ей о происшедшем. Чтобы замять неприятные объяснения, он решил сообщить ей сразу же, что приглядел в комиссионном магазине материю на весеннее пальто для нее. Называется парижский кастор. Нежно-коричневый цвет, легкий ворс…

      Но Варя прошла мимо, не заметив его. Он посмотрел ей вслед. Она шла медленно, в желтых сапожках, в кожанке. Она вошла в конторку.

      Из конторки она вышла вместе с начальником цеха. И они пошли меж станков.

      – Здравствуй, – сказала она, – товарищ Добряков.

      – Здравствуй, товарищ Лугина.

      И ни тени иронии. Очень серьезно. Добряков даже с заметным почтением произнес это обычное приветствие.

      Лугина обошла с начальником весь цех. Потом подошла к Добрякову.

      – Я, – сказала она, – прошу тебя, товарищ Добряков, забыть все, что было между нами. Я работаю здесь мастером…

      Добряков не сразу понял, что она хочет сказать. Он сначала подумал, что она просит забыть, что они разошлись, и помнить, что он отец. Он обрадовался вначале…

      Но она продолжала:

      – Я прошу забыть, товарищ Добряков, что мы когда-то были с тобой в каких-то отношениях. Это надо сейчас забыть…

      Добряков наконец понял, в чем дело. Он побледнел. Но утвердительно мотнул головой.

      – Хорошо. Я ничего не позволю…

      И действительно, он все время держался хорошо.

      Лугина здоровалась с ним по утрам, недолго говорила о делах. Иногда советовалась. И в этом нет ничего удивительного. Начальник цеха с ним тоже советуется.

      Потом Лугина ушла надолго.

      Было известно, что она родит…

      После работы Добряков, как обычно, обтирал станок, прибирал инструменты, когда к нему подошла шустрая Катя Потехина.

      – Слушай, Добряков, ты к Варе Лугиной как относишься?

      Добряков поднял голову.

      – А тебе какое дело? Ты чего прилезла?

      – Не груби, – попросила Катя. – Я никуда не прилезла. У меня есть поручение от ребят. Дело в том, что Варя Лугина родила, и мы собираем на подарок ребенку. Это дело добровольное, кто хочет. Не хочешь – не надо. Ребенок и без тебя обойдется…

      Добряков покраснел.

      – Ты не тараторь, погоди. –