Виза на смерть. Мария Шкатулова

может, ты и права, но он в ужасном состоянии…

      Женя вскочила с дивана и чуть не упала, запутавшись в пледе.

      – А я? А Машка? Что с ней? Где она? И ты смеешь говорить мне об отце, который все это устроил?

      – Почему ты думаешь, что это он?

      – Я же тебе объясняла – отец вызвал ментов, хотя я просила его этого не делать. И этот гад их заметил.

      – С чего ты это взяла?

      – Уже не говоря о том, – продолжала Женя, – что я должна была выйти из дому в десять вечера, а из-за прихода ментов совершенно потеряла голову и выскочила в девять. И он это тоже видел.

      – Повторяю – откуда ты знаешь?

      – Да потому что он оставил мне диктофон с записью: «Условия сделки надо выполнять»! Откуда я знаю – может, он караулил во дворе?

      – Милиционеры же были в штатском!

      – Не смеши.

      – И потом, тебе не кажется, что раз у него была запись Машиного плача, значит, он и не собирался возвращать ее?

      – Неправда! – Женин голос задрожал. – Он предупредил меня про теплые вещи. И потом, у него было больше двух часов – он вполне мог успеть.

      Татуся покачала головой и осторожно сказала:

      – Мне кажется, ты ошибаешься. Я, конечно, все понимаю, но…

      – Что? – зло переспросила Женя, прищурив глаза, и, не дослушав, выбежала в коридор и заперлась в ванной.

      «Как она сказала? “Я все понимаю?” Разве может она понимать? Разве еелишили способности дышать? Разве ее жизнь кончилась, потеряла смысл? Это кончилась моя… потому что она кончилась, кончилась, кончилась…»

      Вначале ей казалось, что все это происходит не с ней, что это сон, кошмар, который рассеется сразу, как только она откроет глаза и рядом окажется Машка – ее ручки, смешные пальчики на ногах, теплая головка, пахнущая карамелью, шелковистые волосики, животик, перевязочки, родинка на попке… Женя вспомнила, как Маша спала, держа во рту большой пальчик, так как с самого рождения не признавала соску… Как каждый раз перед сном, когда Женя гасила свет в ее комнате, она спрашивала: «Тут никакого страшного нет?..» Вспомнила ее смешные словечки и не по-детски серьезный взгляд… Неужели этого никогда больше не будет в ее жизни?.. И если так, то, конечно, все кончилось, и совершенно неважно, сколько ей осталось – несколько дней, недель или даже лет. Это уже не имеет значения, потому что каждое из оставшихся ей мгновений жизни будет мукой, которая рано или поздно ее убьет.

      Она вспомнила родителей, и от жалости у нее заныло сердце. Старые, беспомощные, одинокие… Одинокие, потому что она, Женя, никогда не сможет простить…

      – Женька, открой!

      Женя ополоснула лицо холодной водой и открыла дверь.

      – Ты не должна… слышишь? – сказала Татуся и посмотрела ей в глаза. – Ты не должна раскисать. Ты выла сегодня всю ночь, я слышала… Ты сойдешь с ума, если не возьмешь себя в руки.

      – Да. Все. Взяла. Прости. – Женя вытерла лицо и повесила полотенце. – Только никогда больше не говори мне об отце. Я, конечно, вернусь к ним, потому что они старые и больные, а я не зверь и не брошу их. Но никогда не говори мне о нем. Потому что это он виноват в том, что произошло. Вот только дай мне