Страстная язычница. Картер Браун

шампанского, сэр? – Моего локтя коснулся официант, держащий на весу здоровенный поднос с двадцатью бокалами шампанского. Я схватил ближайший ко мне бокал до того, как он успел уплыть в сторону, и замер, потягивая шампанское, определенно домашнего изготовления, и разглядывая собравшихся. Возможно, треть из них были китайцы, остальные – европейцы. Но ни одного знакомого!

      Величественная мадам с огромным бюстом, украшенным фальшивым бриллиантом, подплыла ко мне, как под парусами.

      – Это же замечательно, что Виат пробудет несколько дней в нашем городе, – сказала она, благосклонно мне улыбаясь. – Говорят, он – величайший из ныне здравствующих авторитетов по нефритовым статуэткам! Думаю, нам ужасно повезло! У меня есть фигурка, которая уже многие годы не дает мне покоя – я уверена, что она относится к периоду раннего Чжоу, но некоторые несносные упрямцы настаивают, что к династии Тан. Они, конечно же, ошибаются, и теперь я смогу обратиться за подтверждением к душке Виату, они же ведь не осмелятся спорить с ним?

      – Какого Виата Чжоу вы имеете в виду? – с недоумением спросил я.

      Огромные груди колыхнулись, как горы при сильном землетрясении.

      – Вы такой душка! – восторженно воскликнула она. – Какое чувство юмора! – Дама игриво заехала мне локтем глубоко под ребра, и я решил, что три из них уж точно сломались. – О! – вновь воскликнула она. – А вот и он!

      Груди развернулись, как паруса, когда она легла на другой галс и поплыла через зал.

      Я одним глотком допил бокал и обменял его на полный с проносимого мимо подноса. Еще с полдюжины людей вошло в помещение, и постепенно вокруг начали разгораться разговоры. Пара парней, стоявших рядом со мной, оказались втянуты в оживленную дискуссию о точном назначении ритуального диска и о том, действительно ли он является символом Неба. Разговор явно был рассчитан на то, чтобы к нему прислушивались затаив дыхание.

      Затем, подобно миражу в бесплодной пустыне, появился единственный вид нефрита, в котором я разбираюсь, – если вольно трактовать Шекспира. В виде блондинки, высокой, с изгибами тела, которые вряд ли могли оставить равнодушным хоть одного изготовителя нефритовых статуэток. Ее белокурые с земляничным оттенком волосы были гладко зачесаны и собраны в высокий пучок, начинающийся от основания ее шеи. У блондинки было на удивление высокомерное лицо, пухленькая нижняя губа, которая презрительно кривилась, и неприкрытый цинизм в темно-серых глазах. Она была в коротком черном платье из шелкового крепа с глубоким вырезом, отделанным черным кружевом, и таким же кружевом был замысловато обшит подол. Вырез открывал впечатляющий вид на глубокую ложбинку между выступающих грудей, и я подумал, что если и она начнет нести чушь насчет Чжоу и династии Тан, то я сотворю что-нибудь дикое, например вылью содержимое своего бокала в вырез ее платья.

      – Привет, – произнесла она звучным, но скучающим голосом. – Я Юдит Монтгомери, а заодно и секретарь Общества. Вы, очевидно, новичок?

      – Дэнни Бойд, – представился я, поворачивая голову чуть вбок, чтобы она получила возможность полюбоваться