Страстная язычница. Картер Браун

иллюзии относительно собственного неотразимого очарования, тот же мозг с одной извилиной и рентгеновский взгляд.

      – Тогда почему вдруг, без всяких причин, люди начинают ненавидеть меня настолько, что бросают трубку прежде, чем я успеваю вымолвить хоть слово? – спросил я с горечью.

      Фрэн пожала плечами:

      – Полагаю, виновата твоя репутация, Дэнни. Слишком многие достаточно наслышаны, чтобы рисковать своим добрым именем, разговаривая, хотя бы и по телефону.

      – Я звоню этому типу, потому что хочу спасти ему жизнь, а он бросает трубку, – грустно размышлял я вслух. – Ты пытаешься возлюбить ближнего, а он плюет тебе в душу.

      – Это про Джонатана Кука? – осведомилась она.

      – Про кого же еще?

      – И ты хотел спасти ему жизнь?

      – Разумеется!

      – В таком случае почему бы тебе не отправиться туда и не повидать его? – предложила Фрэн с убийственной логикой. – Ведь в этом случае повесить трубку ему уже не удастся?

      – Придется так и поступить, – заявил я решительно. – Я целый день вел себя благородно, зачем же портить финал? Лака Тонь хотела нанять меня для убийства, но я отказался. И сейчас узнал, что она наняла другого ублюдка для выполнения этой работенки. Так что последнее, что я могу сделать для своего ближнего, то бишь Кука, – это защитить его в трудный час.

      – Надеюсь, не задаром? – скептически поинтересовалась Фрэн.

      – Шутишь, что ли? – огрызнулся я.

      Глава 2

      «Палм-отель» располагался в двух кварталах от Таймс-сквер, и если знавал лучшие дни, то еще до моего рождения. Меня осенило: название он получил из-за двух покрытых пылью и запущенных пальм в горшках, которые стояли в холле по обе стороны от входной двери. Здесь же сидел портье, еще менее ухоженный, чем эти пальмы, и первой моей мыслью было, что кто-то просто оставил восковую фигуру во время капитального ремонта отеля, где-то во времена третьего срока правления президента Рузвельта, – и так и не вернулся за ней. Но тут на его желтоватой щеке дрогнул мускул, и я слегка приободрился.

      – Хотите снять номер? – прохрипел он.

      – Здесь? – Я пожал плечами. – У вас черный юмор, приятель!

      – Да, здесь, в «Уолдорфе». – Он изящно поковырял в зубах пилкой для ногтей. – Вы что-то продаете?

      – У вас остановился мой друг, – сказал я ему, – Джонатан Кук.

      – Да ну?

      Как известно, тише едешь – дальше будешь? Я закурил сигарету и спустя минуту снова посмотрел на портье. К тому времени он усердно ковырял пилкой для ногтей в другом углу рта, словно на полном серьезе намеревался продырявить себе челюсть, невзирая на возможность летального исхода.

      – Поиграем в «угадайку»? – оживленно поинтересовался я. – Давайте так: я называю номера комнат по одному, а вы мне отвечаете – «горячо», «холодно», «угадал».

      – Кук? – произнес он неторопливо. – Он в двадцать первом номере. Хотите, чтобы я позвонил и сообщил ему, что вы здесь?

      – Мы старые друзья, малыш Джонни и я, – сказал я заискивающе. – Хочу сделать ему сюрприз.

      – Вы