Пленных не брать!. Виктор Бурцев

эту грязноватую мозолистую граблю.

      – А фамилия моя интересная – фамилия моя Горбачев, – продолжал Константин, тряся мою руку.

      – Не родственник?

      – Бог миловал.

      – А за что запрессовали?

      Мы сели на койку.

      – Да ни за что, – заулыбался Горбачев. – Памятник взорвал.

      – Который?

      – Да Путину. Что возле шпалопропиточного стоял.

      – Да ну?! Сам?

      – Сам.

      – А взрывчатку где надыбал?

      – У вояк на самогонку выменял. Мало было самогонки, а то бы я его вообще на хрен по окрестностям разнес. А так только уронил, да голова отвалилась.

      – Оппозиция, стало быть...

      – Какая к бесу оппозиция. Заманал, прямо напротив стоит, я живу там, знаешь, где раньше на первом этаже винный был?

      – Представляю.

      – Ну вот. Встал с похмелья, башка трещит, во рту будто коты навалили, а тут еще он стоит... Я и пошел к воякам. А сам-то откуда? Чего сел?

      – Под облаву попал, – соврал я на всякий случай. – А сам – безработный.

      – Я тоже. А раньше, представь, водилой работал.

      – А возле завода холодильников не ты взорвал?

      – Не, какой-то другой мужик. Да их столько повзрывали за последний год, что не упомнишь. Одно время, помню, Лениных взрывали. А сейчас – Вованов. И ведь ремонтируют. Откуда только деньги на эту хрень находят?

      – Ну, на хрень всегда находят...

      Я примерился было снова подремать, а что ж еще делать-то, но появился мой друг капитан.

      – Спать целишься? – спросил он. – Не выйдет. Пошли на допрос.

      – Только с допроса, – развел я руками. – Или он забыл что?

      – Иди давай, – поморщился капитан. Устал, видно, замотался, даже не стукнул. – Нечего тут вопросы задавать.

      Я пожал плечами и пошел, куда вели. Неожиданно обретший и вновь потерявший собеседника мужик с сожалением проводил меня взглядом. Хороший, видать, дядька, хотя и с дурью.

      Но повели меня уже не к следователю, а вовсе в другое место. Кабинет был почище и поуютнее, с кожаной мебелью и бархатными шторами на окнах. Следователь, или кто он там был по должности, тоже отличался от Аркадия Борисовича дорогим костюмом и откормленной внешностью. Судя по морде, он тянул минимум на подполковника, тогда как Борисыч был, скорее всего, задроченный старлей или капитан.

      – Садись, Птахин.

      Я сел.

      – Ну что, друг ситный? Черножопого побил?

      – Побил, – кивнул я.

      – Правильно сделал, – заулыбался подполковник. – Чаю хочешь?

      – Не откажусь.

      Подполковник нажал кнопку селектора и сказал:

      – Два чая и бутерброды.

      Такой разговор мне нравился, хотя я просек, что подполковник явно из спецслужб. Типичные их прихваты. Вот сейчас и начнется настоящая беседа, из-за которой меня сюда притащили. А Борисыч был так, для проформы. Рутина.

      Молодой лейтенант принес на подносе два стакана чаю с лимоном и тарелку с бутербродами. Подполковник