Смоленский нокдаун. Александр Борисович Михайловский

На двадцать минут полета хватит и ладно, это же не боевой самолет, а рекордный. Но зато Геббельс на весь мир во всеуслышание заявил, что немецкий истребитель самый быстрый в мире.

      – Интересно, – хмыкнул Симонов, – век живи, век учись. Ну ладно, товарищ подполковник, спасибо вам за вкусный обед и интересный рассказ, но нам пора…

      – Товарищ Симонов, – вдруг официально сказал подполковник Андреев, – официально приглашаю вас приехать к нам в полк сегодня вечером и обещаю лично свозить вас на охоту за фашистами во второй кабине «спарки». Поверьте мне, вы получите незабываемые впечатления, которых хватит на всю жизнь. Да и наши парни, тоже, наверное, хотели бы с вами поговорить, а будить их сейчас нельзя. Предстоит большая ночная работа. Будем низводить и курощать зазнавшихся выше всякой меры арийских юберменшей.

      – Я думаю, – сказал Симонов, переглянувшись с фотокорреспондентом, – что обязательно приеду. От такого предложения очень трудно отказаться. Всю жизнь мечтал посмотреть, как это бывает, когда низводят и курощают.

      27 августа 1941 года, 23:15. Брянская область, Унечский район, полевой аэродром окрестности поселка Красновичи, 266-й ШАП ВКС РФ.

      Поэт, писатель и журналист Константин Михайлович Симонов.

      Героический сержант Василий, который не мытьем, так катанием все же пробился поближе к фронту (я о нем еще напишу) привез нас с Павлом в штурмовой полк потомков в тот момент, когда на западе раскаленный шар солнца уже закатывался за горизонт. Едва мы вышли из машины, как сразу попали с корабля на бал. Подготовка полка к ночной боевой работе была в самом разгаре, но и наше прибытие тоже не осталось незамеченным. Подполковник Андреев тут же появился как чертик из табакерки и объявил, что для обещанного им полета на боевое задание все готово, и теперь дело только за мной.

      Оказалось, что перед тем, как сесть в кабину реактивного самолета, необходимо надеть на себя противоперегрузочный костюм, чтобы при резких маневрах отлившая от головы кровь не приводила к потере сознания. Страшновато было узнать, что во время особо резких эволюций самолета мое тело может весить до шести половиной раз больше, чем обычно, и противоперегрузочный костюм, создавая давление на нижнюю половину тела, препятствует отливу крови от головного мозга. Ну что же, надо так надо, тем более что надели и подогнали его на меня достаточно быстро. В последнюю очередь на меня надели белый защитный шлем, в лобной части которого на шарнире был закреплен прибор, похожий на небольшой бинокль, в нерабочем положении откинутый наверх. Оказалось, что это так называемые панорамные очки ночного видения, позволяющие пилотам их самолетов и вертолетов видеть в ночной темноте почти как днем.

      И вот, немного неуклюже из-за непривычного и сковывающего движения костюма, по приставной лестнице я поднимаюсь в заднюю кабину штурмовика и усаживаюсь в глубокое кресло с подголовником, стараясь ничего не трогать руками. Следом заглядывает техник – он пристегивает