Гимгилимыада – 2: С надеждой на возвращение. Сергей Валерьевич Белокрыльцев

Охотник, сунув руки в карманы, неторопливо последовал за ним.

      Некоторые медьебны радостно скакали вокруг костра, другие испуганно стояли поодаль, а одному Гумбалдун устанавливал на голове глиняную посудину. На земле валялись осколки.

      – Гум! – окрикнул Михудор. – Какого хрена выдумал?

      Ветеран скотобойни, рисуясь и чеканя шаг, отошел от цели метров на пятнадцать.

      – Ты спятил, Гум?! – крикнул Михудор.

      – Да не ори ты, – сказал Ретрублен, скрестив руки на груди, – а то промахнется ещё.

      – А если медьебна пристрелит?

      – Плохо ему будет. Но Гум не промажет.

      Мясник войны вскинул пистолет и выстрелил в своей манере, почти не целясь. Сосуд на голове медьебна разлетелся в куски. Кирпично-коричневый присел от испуга. Зрители возликовали. Медьебны верещали и гоготали, вставали на четвереньки и мотали рыжеволосыми бошками. Гумбалдун положил ствол шестизарядника на плечо, расставил ноги и картинно отхлебнул из бурдюка. Медьебны притащили к костру ещё одного сородича. Тот сопротивлялся, но его уговорили стоять смирно. Гумбалдун, не помня медьебнского, командовал жестами. Он указал на целый горшок пистолетом и пришлёпнул себя по макушке. Рыжеволосый, которому водворили на голову горшок, крепко зажмурился. Его толстые ноги дрожали.

      – Ретруб, он сейчас пристрелит кого-нибудь! – прошипел Михудор.

      – Этот помойный гриб почти никогда не промахивается.

      – Почти?!

      – Ну не могу же я признать, что он никогда не промахивается.

      Но Михудор не стал испытывать судьбу. И когда Гумбалдун разнёс очередной горшок, вызвав новую волну медьебнского ликования, Михудор, скрутив ему руку, отнял пистолет, а подоспевший Ретрублен подхватил Гумбалдуна сзади за локти. Под дикарские вопли они втащили бранящегося мясника войны в палатку. В палатке Гум тут же перестал сопротивляться и весело поинтересовался:

      – Пить можно, а развлекаться нет?

      – Вот было бы развлечение, если бы ты медьебна продырявил. Пронесли бы твою башку через всю деревню, – усмехнулся Ретрублен. – Мы бы поразвлекались, а ты – не знаю.

      – И снова нажрался, – заметил Михудор.

      – Только глоток. Для меткости, – заверил Гум с искренним пьяным лицом. – Ну два-три глотка… семь-двенадцать.

      Михудор разозлился. Он ткнул пальцем в зелёный морщинистый лоб Гумбалдуна.

      – Был уговор не пить в походе?! Был! Что-то ты расслабился, приятель!

      – Мы на привале, а не в походе, – с вызовом ответил Гумбалдун.

      – Если до тебя не допёрло, то я сейчас серьёзен как никогда, шут ты зеленожопый! Еще одна пьяная выходка и получишь штраф.

      – Что-о-о?! – взвился ветеран скотобойни, упёршись головой в натянутый брезент. – Меня-я?! За-а что?!

      – За-а фляжку! – передразнил Михудор. – А будешь спорить, то и за всё выпитое здесь! Ну, будешь?

      «Выслушав» молчаливое согласие, землянин вернул притихшему Гумбалдуну шестизарядник, и тот демонстративно разрядил его.

      Из самогонно-варочных пещер