Небесный фермер. Среди планет. Космическое семейство Стоун (сборник). Роберт Хайнлайн

перед комиссией по науке и культуре, пытаясь доказать свою ценность. Я сыграл «Индейку в соломе», «Опус 81» Неру и вступление к «Заре XXII века» Моргенштерна в аранжировке для гармоники, а затем выдал на бис «Зеленые холмы Земли».

      Меня спросили, люблю ли я играть для других, после чего вежливо проинформировали, что о решении комиссии сообщат позже. Примерно через неделю я получил письмо, в котором мне велели передать аккордеон в службу доставки аэродрома Хэйворд. Меня признали «культурной ценностью»!

      За четыре дня до старта отец вернулся домой рано – он закрывал свою контору – и спросил меня, не найдется ли у нас чего-нибудь особенного на обед, поскольку мы ждем гостей. Я ответил, что, скорее всего, да – судя по моим записям, у нас еще оставались пайки, которые нам все равно пришлось бы вернуть.

      – Сынок… – Он в замешательстве посмотрел на меня.

      – Да, Джордж?

      – Помнишь тот пункт в правилах насчет семей?

      – Ну… да.

      – Так вот, ты был прав, но я кое-что от тебя скрывал и теперь должен признаться. Завтра я женюсь.

      В ушах у меня зашумело. Слова отца застигли меня врасплох – даже если бы он дал мне пощечину, я и то удивился бы меньше.

      Я стоял, уставившись на него и лишившись дара речи.

      – Но, Джордж… как ты можешь? – наконец сумел выговорить я.

      – Почему бы и нет, сынок?

      – Но как же Энн?

      – Энн умерла.

      – Но… но…

      Не в силах больше произнести ни слова, я нырнул в свою комнату, заперся на замок и лег на кровать, пытаясь привести мысли в порядок.

      Какое-то время спустя я услышал, как отец дергает за ручку.

      – Билл?

      Он постучал в дверь. Я не ответил, и вскоре он ушел. Я продолжал лежать. Кажется, я даже плакал, но вовсе не из-за проблем с отцом. Я плакал, как в тот день, когда умерла Энн и у меня никак не укладывалось в голове, что я никогда ее больше не увижу. Никогда не увижу ее улыбку, не услышу ее слов: «Выше голову, Билли».

      И я высоко поднимал голову, а она с гордостью смотрела на меня, поглаживая по руке. Как мог Джордж так поступить? Как он мог привести в дом Энн другую женщину?

      Встав, я оглядел себя в зеркале, а потом настроил в ванной контрастный душ и жесткий массаж, после чего почувствовал себя лучше, хотя меня до сих пор слегка тошнило. Сушилка обдула меня горячим воздухом и со вздохом отключилась. Мне показалось, словно сквозь ее шум я слышу голос Энн, но это наверняка было лишь наваждение.

      «Выше голову, сынок», – говорила она.

      Я оделся и вышел.

      Отец мучился с ужином – в буквальном смысле этого слова. Он даже каким-то образом умудрился обжечь в микроволновке большой палец. Мне пришлось выбросить всю его стряпню за исключением салата. Набрав новых продуктов, я занялся готовкой. Мы оба молчали.

      Я накрыл стол на троих, и отец наконец подал голос:

      – Лучше на четверых, Билл. Сам знаешь – у Молли есть дочь.

      Я выронил вилку:

      – Молли? В смысле – миссис Кеньон?

      – Да. Разве я не говорил? Хотя нет – ты так и не дал мне сказать.

      Естественно, я знал секретаршу отца. Знал и