Круглянский мост. Василь Быков

и опустившись на колено, принялся затягивать проводом сапог. Но не успел он завязать узел, как из ельника донеслось:

      – Сюда давай!

      Они встали и полезли в молодой еловый подлесок, источавший резкий смолистый запах. Раздвигая неподатливые колючие сучья, Степка через минуту вылез на более просторное место. Тут уже был край леса. Над молодой хвойной порослью, убегавшей по пригорку вниз, возвышались две толщенные, увитые прядями мха ели с разлапистыми сучьями. Возле ближней из этих елей, склонив голову, стоял Маслаков.

      – Давайте подправим скоренько.

      В земле неглубокой впадиной наметилась несвежая, наверно прошлогодняя, могила. Небрежно накопанная земля осела, края могилы обсыпались. Маслаков начал сапогами сгребать к ней песок. Данила поставил канистру.

      – Что, знакомый? – спросил Бритвин.

      – Двое наших: Кудряшов и Богуш. Осенью в Староселье на засаду нарвались. Кудряшова на месте в лоб, Богуш по дороге умер.

      Степка прислонил к еловому комлю винтовку и без лишних расспросов подался к командиру. Грести песок сапогами он не решился, опасаясь вовсе остаться разутым, и начал руками разравнивать его по форме могилы. Данила с Бритвиным стояли поодаль.

      – Ну что? – вскинул голову командир. – Давай, Данила, дерна поищи. Обложить надо.

      Данила молча вытащил из ножен на ремне немецкий штык-тесак и вразвалку неохотно поплелся в заросли. Бритвин опустился под елью.

      «Падла! – подумал Степка, шлепая ладонями по волглой земле. – Боится руки запачкать. Начальничек!»

      Пока они вдвоем возились с могилой, Данила в поле кожуха принес три куска дерна, вывалил рядом. Маслаков приложил дерн к краю могилы, но его было мало. Тогда под елью нетерпеливо поднялся Бритвин.

      – Дай штык! А то провозишься тут…

      Данила отдал штык, и он решительным шагом двинул к опушке. Несколько помедлив, Данила пошел следом. Степка подумал, что и ему следовало бы включиться в эту работу, но прежде, чем отправиться туда, он сказал Маслакову:

      – Знал бы, не пошел.

      – А что?

      – Да этот… Бритвин.

      – Ничего, – сказал командир, помолчав. – Не обращай внимания. Придирчивый, зато головастый.

      Все по разу они принесли десяток дернин, и Маслаков кое-как обложил могилу. Получилось совсем не плохо – почти как на кладбище.

      – Вот и порядок! Славные ребята были, – будто оправдываясь, сказал Маслаков.

      Бритвин поморщился:

      – На всех славных время не хватит.

      – Сколько того время? Полчаса.

      – Бывает, что и полчаса дорого. Особенно на войне, – сказал Бритвин, полой шинели вытирая ладони.

      Степка невзначай глянул на его руки – грубые и натруженные, с корявыми пальцами, на которых бросались в глаза толстые обломанные ногти. Уже без недавней неприязни парень подумал, что, возможно, Бритвин и не такой уж плохой, как показалось вначале. Но чувство неприязни к нему окончательно еще не исчезло.

      Бритвин между тем поправил на плече свою СВТ с обшарпанной ложей и, сделав шаг, оглянулся, поджидая Маслакова.

      –