Зебра полосатая. На переломах судьбы. Геннадий Александрович Разумов

то, что было в статьях на самом деле. Поэтому, случалось, я попадал пальцем в небо и молол какую-нибудь чушь. Но кто мог меня проверить, и кому надо было что-либо проверять?

      А за иностранные тексты платили куда лучше, чем за русские…

      Надо признать, что обе те приработки, кроме денежного интереса, представляли для меня и значительный профессиональный, особенно вторая. Мне не нужно было корпеть над толстыми подшивками журналов в Ленинке и глотать пыль в нашей институтской библиотеке. Свежие новости об интересных изобретениях, открытиях, продвинутых технологиях и теориях ежемесячно ложились на мой рабочий стол. И я раньше многих моих коллег узнавал какие новые конструкции лучевых водозаборов разработаны в Нидерландах и какие расчеты горизонтальных скважин применяются в США.

      Этими двумя левыми работами моя внештатная накопительно-поглотительная деятельность и ограничилась. Все остальные были уже в основном раздательными. Я писал статьи и книги, впрочем, это занятие на звание доходного никак не тянуло, гонорары платились очень смешные.

      Другое дело, чтение лекций в обществе “Знание”, которым я одно время весьма успешно занимался, успевая в свое рабочее время рассказать ткачихам фабрики “Красная заря” о летающих тарелках или разъяснить фрезеровщикам и токарям “Инструментального завода” проблему загрязнения окружающей среды.

      Преподавал я и в высших учебных заведениях. Вел несколько предметов для вечерников в Геологоразведочном (МГРИ), Землеустроительном (МИЗ), Заочном Сельско-хозяйственном (ВСХИЗО), Заочном Строительном (МЗИСИ) институтах и на Высших Инженерных курсах Госстроя.

      Надо признаться, что, кроме удовольствия от познания своей значимости для хоть какой-либо пусть не очень продвинутой аудитории, моя речевая деятельность доставляла мне и куда больший доход, чем писательская. Так что, со временем этих моих приработков стало хватать не только на галстуки, носки, ботинки, но и на новый выходной костюм или модный двух кассетный магнитофон.

      Однако, все это относится уже к моему более зрелому возрасту, о чем дальше я и расскажу.

      Глава 5

      Серая полоса черно-белой зебры

      Время застоя

      Мои года, пучки соломы, сначала травой зеленели, цвели, а потом усыхали – и всегда под веянием переменчивых ветров советской истории. И соответственно этому все этапы моего в ней существования по внутреннему содержанию и внешнему оформлению почти точно совпадали с ее периодичностью. Это особенно становится заметным, когда вспоминаешь свои зрелые годы, выпавшие на период брежневского застоя.

      К тому времени из полной разных событий суетливой суматошной молодости конца неспокойных 60-х годов моя жизнь плавно перетекла в ламинарный поток стабильности, постоянства, спокойствия. В чем это заключалось? Ну, как же: я был женат, имел двух детей, кооперативную квартиру и даже автомобиль. Весь джентльменский набор советского благополучия. На работе