Козацкий шлях. Алексей Челпаченко

час совершить самосуд. Панича убьют уже только в предместье! – Шама́й сел на коня. – Нет, Януш, совсем не можно! Всякий человек должен жить со своим народом.

      Тут юный шляхтич вдругорядь всех удивилил, ибо неожиданно бухнулся на колени и приложил руки к груди:

      – До дьябуа174! Где был мой бог в дни страшных страданий, выпавших на мою долю?! Мой бог отвернулся от меня! так и я отвернусь от него! – шляхтич остервенело рванул на груди ворот сорочки и сорвал нательный крест. – Где был мой народ, когда травили меня точно дикого зверя?! – голос Яна сделался страшен. – До дьябуа! Нет у меня больше ойчизны! Нет у меня больше веры! Панове, богоматерью вашей заклинаю! возьмите меня с собою! Перейму и веру вашу, и обычаи, и законы! Побратаюсь с вами и во всю жизнь буду делиться всем, что ни есть! Возьмите меня, панове козаки, не дайте пропасть!

      Шама́й, разбирая поводья, по-новому поглядел на шляхтича, и ответил раздумчиво:

      – Хм… Что ж… Я пожалуй, могу замолвить за панича слово перед кошевым. Но панич должен знать, что на Сечи его ждёт премного испытаний…

      Пока обрадованный Ян возился с новоприобретённым конём, привязывая к нему своего, запорожцы, обобрав трупы, побросали их в яму, которую сотворило упавшее дерево, вывернувшее своими корнями пласт земли высотою в два человеческих роста.

      Смерклось всё сильнее, и уже затрепетали в небе летучие мыши. Козаки, выбравшись из лесу, ехали нога за ногу, лениво подталкивая коней пятками сапог.

      Ян был занят тем, что с любопытством приглядывался к запорожцам, к их убранству, оружию, коням и даже посадке на коней, примеряясь себе на уме, ка́к он может с выгодой для себя использовать новых знакомцев.

      Панас показался ему простоватым, но вся его фигура, дышавшая удальством и выдержанной в степях устрашающей воловьей силой, заставляла поневоле относиться к нему с должным респектом.

      Чгун, ехавший рядом, стремя к стремени, посапывая сосал люльку и, как истый запорожец, посматривал на нового знакомца как-то хмуро и исподлобья. Беседа не заладилась после того, как Панас невпопад спросил у молодого поляка о его родове:

      – Януш, а отчего у вас прозвание Лисецкие? От хитрости, сему зверю присущей?

      – То история древняя… На гербе рода нашего, к коему принадлежит более двух сотен семейств шляхетских, лис был с времён незапамятных. А отчего и как, то теперь уже никто не помнит. А вот копьё добавилось, когда предок наш, муж благородный, на поле Марса оказал отчизне памятную услугу. Сам круль Казимир Справедливый175 после победы, одержанной над ятвягами на Мзуре, даровал ему в герб этот новый знак отваги за то, что он с малым отрядом, окружённый неприятелем, дал сигнал брошенным вверх копьём с зажжённой серой, и тем спас себя и воинство от погибели…

      Сирота Чгун, задетый за живое древностью рода шляхтича, знавшего своих предков в восьмом колене, заметил:

      – А у меня всей родовы – Нэнька-Сич176 да Великий Луг-батько… – после чего засопел и закурил люльку.

      Некоторое

174

До дья́буа (польск. do diábła) – к дьяволу.

175

Казими́р Справедли́вый – Казими́р II Справедли́вый (1138—1194) – князь вислицкий, сандомирский, краковский, представитель династии Пястов.

176

Нэ́нька (укр. не́нька) – мать. Сечевики часто называли Запорожскую Сечь матерью.